И всё-таки я люблю тебя! Том 1
Шрифт:
Рита уже не слушала женщину. Ей казалось, что рухнули небеса. Все надежды, связанные с Женькой, утонули в том проклятом океане.
«Он не скоро вернётся! Он будет плавать ещё несколько месяцев! А как же я?!! Неужели он не подумал, что мне тут может быть очень плохо, что мне нужна его помощь?! Куда там! У него сейчас другие интересы, другие проблемы. Какое ему дело до того, что я осталась одна, что я погибаю на улице и некому мне помочь! Ему интереснее наблюдать за какими-то рыбами, копошащимися в мутной воде, да за травой на дне океана. А я отошла на второй план. Что
– Да, кстати, у нас к тебе и твоей бабушке большая просьба, – добавила тётя Таня. – Вы не могли бы на время нашего отпуска взять Мишку и Гришку к себе? Понимаешь, наши друзья Синицыны и Дегтярёвы идут в поход вместе с нами, и нам решительно некуда пристроить мальчишек. Ну как, поможете нам?
– Нет.
– Не-ет? – поразилась тётя Таня.
Она не ожидала услышать такой ответ. Она на сто процентов была уверена, что Анна Брониславовна с Ритой ей не откажут.
– Нет! – подтвердила Рита и положила трубку.
Рита медленно вышла на улицу. Глаза её наполнились слезами. Она еле сдерживалась, чтобы не разрыдаться.
– Ну, скоро мы будем есть сосиски? – с надеждой спросил Гаврила.
Рита посмотрела в глаза мальчишки и, ни слова не говоря, опять вернулась в поликлинику.
– Девушка, можно я ещё один звонок сделаю? Пожалуйста!
Девушка недовольно покачала головой, но поставила телефон на окошко.
Рита набрала номер телефона бабушкиной квартиры. Она молила Бога, чтобы трубку взяла Кристина, а не её мама. Рита решила набраться наглости и попросить у сестры денег.
Но в трубке послышался приятный спокойный мужской голос. Рита сначала растерялась. Но потом жутко обрадовалась.
– Вадим Николаевич! Вы вернулись?! Как здорово! – прокричала она в трубку.
– Да, я только что приехал, – удивился он. – А с кем я имею честь разговаривать?
Тут Рита поняла нелепость своего восторга.
– Извините. Это Рита.
– Рита?!! – Вадим Николаевич немного помолчал и добавил: – Я вас слушаю.
– Мне надо с вами поговорить.
– Да? Ну что ж, говорите.
– Нет, это не телефонный разговор.
Опять минутное молчание. Видно было, что он раздумывает.
– Приходите к нам в гости, – нехотя произнёс он.
Рите резануло слух это выражение. Её приглашали в дом, где она жила столько лет, как гостью!
– Спасибо, но мне бы не хотелось заходить туда.
– А, понимаю. Ещё тяжелы воспоминания об Анне Брониславовне? Да, мне тоже тяжело ходить по этим комнатам и видеть её вещи, понимая, что мамы больше нет. Что ж, тогда, может, посидим в кафе?
Рита бы с удовольствием посидела в кафе. Она безумно проголодалась. Но проклятый синяк под глазом всё портил. Перед отцом ей было стыдно показываться в таком виде.
– Давайте лучше встретимся на улице. Вечером, – предложила она.
– Хорошо. Я около восьми буду гулять с собакой во дворе. Вас это время устроит? Не поздно?
– Да-да, меня устроит.
– Значит, договорились.
Теперь Рита вышла более бодрым шагом и даже постаралась улыбнуться Гавриле.
– Считай, сосиска уже у тебя в животе, – подбодрила она
– Врёшь. Там её нет.
Рита натянула ушанку ему на нос.
– Так скоро будет.
Весь день Рита с Гаврилой изнывали от безделья. Жутко хотелось есть, но Рита не позволила Гавриле идти воровать.
– Это глупо сесть в тюрьму накануне того, как мы получим всё, что нам нужно: и деньги, и еду, и жильё, – объясняла она ему. – Потерпи ещё немножко.
– Ладно, потерплю, – тяжело вздохнул мальчик.
Рита так боялась опоздать, ведь часов у них с Гаврилой не было, что вышла из подвала ещё засветло. Она долго бродила по улицам вокруг дома, низко опустив голову, чтобы никто из знакомых её случайно не узнал. Наконец в семь часов Рита вошла во двор. В это тёмное время детей во дворе не было. Поэтому Рита пошла на детскую площадку, села на замёрзшие качели и, тихо раскачиваясь, следила за своим подъездом. Качели жалобно скрипели, наводя тоску и на без того унылое настроение девушки. Она смотрела на окна дома, ещё совсем недавно бывшего ей родным. Во многих окнах мигали разноцветными огоньками ёлки. А Тропинины из шестьдесят второй квартиры даже повесили на окно гирлянду лампочек. Окно Семёновых украшал смешной снеговик, нарисованный красками на стекле. А бабулька Светлана Никитична из двадцать третьей приклеила на стекло снежинки, вырезанные из салфеток. Значит, опять к ней внуков на зимние каникулы привезли.
Рите даже на минутку показалось, что и она до сих пор является жителем этого дома, что она никуда отсюда не уходила, что не было тех ужасных дней у матери, не было вокзала, не было ночи в подвале.
Наконец из подъезда вышел мужчина с большой собакой на поводке. Он остановился, огляделся по сторонам и медленно пошёл вдоль дома. Риту как парализовало. Она не могла сдвинуться с места. Вот он, её отец! Высокий солидный мужчина с гордой осанкой и уверенной походкой. Да и собака была ему под стать. Рита не знала, что это за порода, но невольно залюбовалась её грацией и в то же время мощным телосложением. Рита оробела. Как к нему подойти? Что сказать? «Здравствуйте, я ваша дочь»?
Мужчина прошёл мимо, даже не взглянув на девочку, сидящую на качелях. Он стал удаляться. Вот он повернул за угол дома. Рита вскочила и догнала его.
– Здравствуйте! – произнесла она ему в спину.
Вадим Николаевич повернулся. Он оглядел девочку, её мешковатую пятнистую зелёно-жёлтую шубу, красную вязаную шапку, серые войлочные сапоги.
«Да, Вера никогда не отличалась хорошим вкусом, – подумал он. – А дочь одевает просто безобразно».
Это он ещё Ритин синяк под глазом не заметил!
Рита почувствовала, как отец с недоумением, граничащим с брезгливостью, её осматривает. Ей стало стыдно. Она ещё ниже опустила голову.
– А я уж подумал, что ты не придёшь, – произнёс он немного с укоризной. – Извини, что не подождал, но многолетняя работа в посольстве приучила меня и моих друзей к пунктуальности.
– Извините.
– Ты не возражаешь, если мы пройдём на собачью площадку?
– Нет, конечно. Мне всё равно где ходить.