И все-таки я люблю
Шрифт:
Корина вдруг поняла, что верит этому человеку. Она инстинктивно ощущала, что он опасен, но в этот раз ему можно доверять.
— Хорошо, — неохотно согласилась она, пропуская Гамбини в дом, — но предупреждаю, что вы зря потратите время. Я никогда не меняю своих решений.
— А я никогда не могу смириться с отказом. Так что мы оба в тупике. Интересно, кто выйдет из него победителем?
Корина провела неожиданного посетителя в гостиную, окна которой выходили в небольшой дворик, заставленный кадками и большими вазами с цветущими кустарниками
— Прошу вас, садитесь, — указала Корина на низкое кресло.
Сама она села в другом конце комнаты на деревянный стул с прямой спинкой, стоявший у окна. Благодаря этому она получила некоторое преимущество, поскольку лучи заходящего солнца били Гамбини в глаза, ослепляя его.
Однако с этим господином такие штучки не проходили. Улыбнувшись над ее наивной уловкой, он с видом благородного джентльмена встал со словами:
— Не могу себе позволить наслаждаться удобным креслом, в то время как вы собираетесь сидеть на жестком стуле.
Гамбини протянул руку, чтобы помочь ей перейти на его место. Ей ничего не оставалось делать, как принять его предложение. Правда, от его руки она отказалась. По дороге Корина попыталась задернуть занавеси, но прикрыть окно полностью не удалось, и теперь ей самой приходилось щуриться от яркого света.
— Вам, наверное, жарко, — участливо осведомился Гамбини. — Сочувствую, но предпочитаю сам контролировать ситуацию, а не принимать то, что мне навязывают.
Корина сидела молча, крепко сжав губы, и всем своим видом говорила: «Ну давай, давай! Делай свое предложение».
— Думаю, прежде всего нам следует проанализировать причины вашего отказа, — примирительно произнес Гамбини.
— А что тут анализировать? — удивилась Корина.
— Есть что, — настаивал Гамбини. — Только состоятельные люди могут позволить себе отказаться от тех денег, которые я вам предлагаю.
— Ах так! — воскликнула Корина. — Вы, кажется, всерьез полагаете, что все покупается и продается. А я отказываюсь продаваться.
— Вам удалось выяснить ситуацию с вашей фирмой?
— Да, оказывается, вы были правы, — неохотно призналась она.
— Ваш дом заложен, не так ли?
— А вот это вас совершенно не касается.
Вот ведь как, и это тоже он разузнал, подумала она. За дом, принадлежавший родителям, удалось выручить не так уж много, а собственность на Лонг-Айленде, куда они переехали вместе с сестрой, стоила значительно дороже, и ей действительно пришлось заложить их новый дом.
— И наконец, дорогая частная школа, — с улыбкой всезнающего человека подвел черту Гамбини. — По-моему, вам приходится нелегко.
Задохнувшись от возмущения, Корина вскочила и выкрикнула, щурясь на солнце:
— Уходите! Какое вы имеете право вмешиваться в...
— В гневе вы еще прекраснее, — прервал ее Гамбини. — Удивительно, как это до сих пор никто еще не влюбил вас в себя? Вам нужна эта работа, Корина. Почему вы отказываетесь?
Он был прав, она не могла позволить
— Я приму предложение только в том случае, если вы станете платить втрое больше моей нынешней зарплаты.
— Согласен. — Широкая, довольная улыбка расцвела на лице Гамбини. Он встал и протянул ей руку, которую она была вынуждена пожать. — Я знал, что вы образумитесь. Каждый имеет свою цену.
Ее рука буквально онемела от его рукопожатия, таким оно было сильным. Но еще хуже было то, что при этом ее тело содрогнулось как от электрического разряда. Так же как в офисе, только гораздо сильнее. Дай бог, чтобы наши пути пересекались не слишком часто, молилась она про себя.
2
Месяц спустя Корина приступила к новой работе. К большой радости, первые полторы недели она ни разу не встречалась с Орсо Гамбини, хотя имя его постоянно произносилось всеми вокруг: Орсо сказал, Орсо хочет, Орсо потребовал, и так далее и тому подобное.
Большой загадкой оставалось для нее и то, каким образом она получила свое новое назначение. Никаких вакансий на момент ее появления в фирме не было, и Корина сделала вывод, что ее должность была создана специально для нее. Некоторое время спустя посыльный доставил второй букет белых роз. На этот раз на визитке было написано: «С благодарностью».
И вот однажды Корине сообщили, что ее вызывает босс. Она шла по длинному коридору, чувствуя учащенное биение сердца. Разозленная таким проявлением слабости, она остановилась перед кабинетом, чтобы перевести дыхание, успокоиться и взять себя в руки. Внезапно дверь распахнулась, и на пороге появился Гамбини.
— Что вы здесь делаете, мисс Дэвидсон? — с неподдельным удивлением спросил он. — Набираетесь смелости перед тем, как войти в клетку льва?
Это было настолько точное определение ее состояния, что Корина откровенно призналась:
— Ничего удивительного. Вы так себя здесь поставили, что каждый вызов к вам воспринимается как чрезвычайное событие в жизни ваших сотрудников. Так что меня ждет? Увольнение или повышение?
Усмехнувшись, Гамбини жестом пригласил Корину войти.
— Немногие из моих коллег позволяют говорить со мной таким тоном, мисс Дэвидсон.
— Почему же? Кажется, вы говорили, что все служащие — одна большая семья. Все равны независимо от занимаемой должности. Если это действительно так, не вижу причин, почему бы мне не говорить то, что думаю, — выпалила Корина, решив, что вряд ли Гамбини уволит ее за такую дерзость, ведь он так добивался того, чтобы она перешла в его фирму.
— Ладно, садитесь. Какие у вас планы на ближайшее будущее?
Она удивленно посмотрела на него, не понимая, о чем он спрашивает.
— Я имею в виду ваши личные планы: отпуск или еще что-нибудь в этом роде, — спросил Гамбини сухим, деловым тоном, что сразу успокоило Корину.