И всё-таки жизнь бесконечна

Ефремов Борис

Трещал костёр. Бесился ветер грубый…

Трещал костёр.Бесился ветер грубый,По небу развевая звёздный шарф.И поднимались маленькие груди,Прохладным

мятным воздухом дыша.И я пьянел, не подавая вида,И проклинал себя и немоту.Ты знаешь, Ида,Ты не знаешь, Ида,Что без тебя я больше не могу.И только иногда, совсем нечаянноОна ловила мой влюблённый взглядИ, словно ничего не замечая,Смотрела на вечерний звездопад.В её глазах, синея и сверкая,Как в море отражался небосвод.Она была такая неземнаяВ холодном блеске августовских звёзд.Весёлая, загадочная, строгая,Девчонка из космической дали!Нам встречу приготовили дороги,И эти же дороги развели.Я до сих пор на молчаливость сетую,И, вспоминая ночи у костров,Ищу твою далёкую планету,Затерянную в сонмище миров.

Пир во время чумы

Безбожный пир, безбожные безумцы!Вы пиршеством и песнями развратаРугаетесь над мрачной тишиной,Повсюду смертию распространённой!А.С. ПУШКИН. «Пир во время чумы»

Я

вновь у Пушкина перечиталТрагедию о горестных безумцах,Устроивших в разгар болезни страшнойВесёлый пир, шумливый и беспечный.Уже который день с утра до ночиНа улице, заставленной столами,Они смеялись, пили, песни пели,Угрозами небес пренебрегая;А рядом в колымагах провозилиТех, кто с земною жизнью распрощался,Кого чума безжалостно скосила.Им это – только большего задораИ дерзости, и силы придавало.И слёзно умолявший их священникНе мог остановить напор бесчинства —Пир с каждым часом жарче становился…Ах, Пушкин, Пушкин! Что ты напророчил!Ведь то, что написал ты – не отрывокИз драмы неизвестной нам, английской,А предсказанье нашей русской доли,И может быть, не только нашей, русской,А всепланетной, общечеловечной,Которая, лишь внешне изменяясь,Преследует народы, государстваИ больше всех – родную нашу Русь.Когда землетрясенье и цунамиОбрушились ударом беспощаднымНа тихое японское местечкоС названьем безобидным Фукусима;Когда под сатанинскою волною

Конец ознакомительного фрагмента.