И вспыхнет пламя
Шрифт:
Для верности покосившись на Одэйра, Джоанна поворачивается ко мне.
– Как же вы потеряли Мэгз?
– Из-за тумана. Финник нес Пита. Я – Мэгз, но не слишком долго. Потом упала и не сумела подняться. Он сказал, что не сможет нести двоих. Старуха поцеловала Финника и ушла в ядовитую мглу.
– Знаешь, она ведь была его ментором, – цедит девушка обвиняющим тоном.
– Я этого не знала.
– Практически членом семьи, – помолчав, продолжает Джоанна уже без прежней злости.
Мы наблюдаем, как
– Да, – спохватываюсь я, – так зачем тебе понадобились Тронутая и Долбанутый?
– Я же говорю: нужно было доставить их тебе. Хеймитч заявил, что это единственный способ стать твоей союзницей. Ты ведь так ему и сказала?
«Нет», – проносится у меня в голове. Но лучше согласно кивнуть.
–– Спасибо. Я ценю твою помощь.
– Надеюсь. – И девушка снова глядит на меня с открытым презрением, будто на самое тяжкое бремя в жизни.
Наверное, так чувствуешь себя, имея старшую сестру, которая тебя всей душой ненавидит.
– Тик-так, – раздается вдруг за спиной.
Оборачиваюсь: Вайресс незаметно подкралась к нам. Ее глаза прикованы к джунглям.
– Боже, опять она. Все, я пошла отсыпаться. Вы вдвоем чудесно покараулите.
С этими словами Джоанна уходит и растягивается рядом с Финником.
– Тик-так, – шепчет Вайресс.
Отвожу ее назад и укладываю, а потом, чтобы успокоить, долго поглаживаю ей руку. Женщина погружается в дрему, но беспокойно мечется и поминутно выдыхает свое «тик-так».
– Тик-так, – соглашаюсь я вполголоса. – Пора в постель. Тик-так. Засыпай.
Солнце поднимается по небосводу и наконец повисает прямо над нашими головами. «Полдень», – рассеянно думаю я. Хотя какая разница. Справа, вдали, в дерево бьет огромная молния и разражается электрическая гроза. Точно там, где и в прошлую ночь. Кто-то снова запустил бурю. Продолжая успокаивать Вайресс, я наблюдаю за вспышками, сама почти усыпленная плеском воды. И размышляю о прошлой ночи. Молнии начались после загадочного колокольного звона. Двенадцать ударов.
– Тик-так, – произносит Вайресс, очнувшись на миг, и опять отключается.
Тогда было двенадцать ударов. Примерно в полночь. И сразу гроза. Теперь солнце над головами. Как будто бы полдень. И молнии...
Медленно поднимаюсь и обвожу глазами арену. Вспышка мелькнула вон там. В следующем «куске пирога» наших новых союзников застал сильный ливень. Мы, наверное, были в третьем, когда появился туман. Едва он рассеялся – обезьяны четвертом сбились в опасную стаю. Тик-так. Стремительно поворачиваю голову в другую сторону. Несколько часов назад, около десяти волна пришла со стороны второго участка, считая слева от молнии. Которая ударила прямо сейчас. В обед. И в полночь. И снова в обед.
– Тик-так, – шепчет Вайресс во сне.
Всполохи прекращаются, справа от них начинается ливень, и до
Приглушенно ахаю:
– Да тик-так.
Обвожу глазами арену, полный круг. Все верно.
Тик-так, тик-так. Это просто часы.
23
Часы. И почти вижу стрелки, кружащие над циферблатом арены, поделенным на двенадцать отсеков. Каждый час на смену одному ужасу приходит другой. Молнии, кровавый дождь, ядовитый туман, обезьяны – это первые четыре часа. В десять – волна. Понятия не имею, что происходит в остальных семи секторах, но Вайресс права.
Сейчас время багрового ливня? Мы – на пляже, под сектором обезьян и на мой вкус, слишком близко к туману. Ограничиваются ли напасти джунглями? Вряд ли. Волна доходила почти до самого центра. Если туман просочится на пляж или обезьяны вернутся...
Расталкиваю товарищей:
– Вставайте, Вставайте, нам надо уходить.
Впрочем, на объяснения времени хватит. Успеваю изложить им свою теорию – и про «тик-так», и про движения невидимых стрелок, управляющих смертоносными силами в каждом из секторов.
По-моему, я убедила всех, кто остался в здравом уме, за исключением Джоанны, готовой отвергнуть любое мое предложение. Но даже она соглашается: мол, береженого Бог бережет.
Пока товарищи собирают наши пожитки и надевают на Бити комбинезон, я бужу Вайресс. Она просыпается с испуганным криком:
– Тик-так!
– Верно, тик-так, арена – это часы. Часы, Вайресс, ты была права, – говорю я. – Все верно.
Женщина расцветает на глазах. Рада, наверное, что ее наконец-то поняли. А ведь она, должно быть, еще с первым ударом колокола обо всем догадалась.
– Полночь.
– Да, полночь – это начало, – киваю я.
В памяти всплывает картинка и настойчиво требует моего внимания. Перед глазами встает уже не обычный циферблат, а хрустальный. «Начинается в полночь», – сказал Плутарх. А потом на миг загорелось изображение моей пересмешницы. Что, если главный распорядитель как раз и хотел намекнуть насчет арены? Но для чего? Ведь меня еще не объявили трибутом будущих Игр. Может, он собирался помочь мне как ментору? Или все было решено заранее?
Вайресс кивает в сторону кровавого ливня.
– Час тридцать, – произносит она.
– Точно. Час тридцать. Ровно в два вон там, – я указываю на близлежащие джунгли, – разольется ядовитый туман. Нам нужно перебраться отсюда в безопасное место. – Вайресс улыбается и послушно встает. – Пить хочешь?
Подаю плетеную миску с водой. Женщина опустошает ее почти на четверть, а потом доедает последний кусок зеленоватого хлеба, протянутый Финником. Теперь, когда непонимание больше не стоит между нами, она с радостью вышла из оцепенения.