…И всяческая суета
Шрифт:
– Тригорьев, ты, что ли? Пашка?
– Я, Витя, – сказал Тригорьев почему-то хрипло.
– Ну да, – сказал Синичкин. – А что это с тобой?
– Со мной? – Тригорьев несколько растерялся даже. – А что со мной? Нет, у меня все в порядке, Витя…
– Постарел ты как-то очень, – сказал Синичкин. – Крепко. Болеешь, что ли? Э, да ты капитан уже! Когда успел?
– Потом, – сказал Тригорьев, косясь на Землянина с ассистенткой, что скромно отошли в другой угол, чтобы не мешать друзьям. – Потом, Витя. Ты-то как?
– А что мне! – сказал Витя уже совсем уверенным голосом. – Все о’кей.
– Успокойтесь. – Это уже Землянин вступил в разговор. – С вами ничего страшного не случилось, совсем наоборот. Ваш друг вам все объяснит – попозже. А сейчас скажите: как вы себя чувствуете?
– Это кто там – доктор? – Сев в ванне, Синичкин всматривался в обоих, стоявших поодаль. – Доктор, а чего это я в ванне? Чувствую себя нормально…
– И все же я вас посмотрю. Позвольте, Павел Никодимович…
Сейчас Землянин заговорил уже нормальным своим тоном, и капитан послушно отступил подальше. Девушка же успела тем временем отворить дверцу шкафчика и теперь доставала оттуда форменную милицейскую одежду, заранее принесенную Тригорьевым. Одежда эта хранилась как реликвия у вдовы Синичкина, но отдала она ее без возражений, потому что, как оказалось, была уже не вдовой, но женой – только другого мужа. И это, и многое другое предстояло теперь объяснить Виктору, и Тригорьев чувствовал, что очень трудно будет сделать это – но никуда не денешься, надо…
– Сейчас вам нужно еще пять минут полежать неподвижно, на этой вот кушетке, – втолковывал Землянин оперуполномоченному. – Потом оденетесь и сможете идти. Ну, попробуйте встать… Сеня, вы можете выйти. Ну, смелей, смелей… Поддержите его, капитан. Теперь шаг вперед…
– Ноги как ватные, – сказал Синичкин недовольно. – Что за чудеса в решете?
– Потом, потом… Еще шажок… И ложитесь. Вот так. Одежда ваша здесь. А мы выйдем, чтобы вас не беспокоить.
Он и в самом деле повернулся к двери и взял Тригорьева под локоть, увлекая с собой. В приемной А. М. Бык вполголоса разговаривал о чем-то с молодым человеком, ведавшим теперь химической книгой. Тригорьев ощутил, что лоб его взмок. Он вытер лоб платком. Землянин сказал:
– Вот оборудуемся, тогда у нас будет специальная палата для приведения клиентов в норму. Наймем врача, медсестру или даже двух… – Он помолчал. – Ну как – интересно было?
Тригорьев немного подумал и признался, не удержавшись от смущенной улыбки:
– Испугался немного – был момент…
– Испугались?.. Чего?
– Да вот – когда он все не оживал. И у вас выражение лица было такое, словно все идет прахом…
– Серьезно? – Землянин усмехнулся. – Ну, не знаю, может быть, со стороны это так и выглядело. На самом деле это – обычное и неизбежное явление. Тело созрело, но еще не живет. Нет в нем чего-то такого… что мы для простоты называем душой. И вот приходится сконцентрировать всего себя на том, чтобы она – душа – возникла. Как бы призываешь ее войти в тело, одушевить его, оживить. И она входит – чуть раньше, чуть позже… Сегодня это еще быстро получилось, бывает, куда дольше приходится ждать. На эту работу больше всего уходит сил. – Наверное, Землянину приятно было
– Куда же она девается? – Тригорьев чувствовал, что тут надо задать вопрос, чтобы Землянину хотелось говорить дальше.
– Ну, этого я наверняка не знаю. Может быть, уже что-то другое для себя нашла. А возможно, за это время ослабела, рассеялась или слилась с основой, первоисточником… Я предполагаю, что души ведь бывают разные – и сильные, и слабые, вот сильные дольше существуют, а слабые, может статься, уже и после сорока дней теряют способность… Ну да это все гипотезы, не более. Я только знаю, что надо сосредоточиться и звать ее – и она придет.
– Учились этому? – полюбопытствовал капитан.
– Нет, этому нигде не учат – у нас, да и нигде, по-моему. Просто почувствовал, что вот – надо так. Наверное, для этого дела тоже какая-то специальная способность нужна.
– Как у экстрасенса, – сказал Тригорьев.
– Как аналогию можно принять, хотя сама способность, видимо, заключается в ином. И еще: тут никаких задних мыслей быть не должно – только добро, желание блага, никаких скрытых целей. Неясностей, конечно, множество, над теорией надо еще работать и работать.
– Вот бабочка, – неожиданно для себя сказал участковый.
– Что? – Землянин даже оглянулся. – Ах, эта бабоч– ка, да…
– Это она и есть душа?
– Ну что вы – конечно, нет. Это, так сказать, отходы производства, побочный эффект. Записывающая техника у нас не очень качественная, все ведь своими руками, из чего попало. И вот когда я снимаю данные человека, случается – запишешь и что-то постороннее, что находилось поблизости в то время, которое мы записываем, и тоже оставило на окружающем свои следы. Вашего друга мы записывали по летним отпечаткам – наверное, и бабочка там была тогда, аппаратура же ее восстановила – приборам ведь все равно, что там возникает, их дело – расшифровка записи, не более. Вот если…
Но продолжить объяснение Землянин не смог, потому что дверь распахнулась и вошел милиционер, с порога спросивший:
– Капитан Тригорьев? А, вот вы где, товарищ капитан. К начальнику райотдела, срочно.
И был таков.
– Ну дела, – сказал Тригорьев озадаченно. – Как же я Виктора оставлю – ему ведь деваться некуда, кроме как ко мне…
– А вы забирайте, – посоветовал Землянин. – Сейчас уже можно.
– В райотдел? Нет, что вы. Он же хотя и милиционер, но незаконный пока – без документов, как и все ваши… Нельзя. Нет, мы иначе сделаем.
Он отворил дверь в лабораторию. Виктор заканчивал одеваться.
– Я сейчас, – сказал он инспектору.
– Лейтенант, – проговорил Тригорьев официально. – Я срочно по вызову, а вы тут остаетесь за меня. Чтобы был порядок. Без меня поста не оставлять.
– Слушаюсь, – ответил Синичкин. – Ты скоро?
– По обстановке, – сказал Тригорьев. – Пришлю тебе поесть в любом случае.
– Да, – сказал Виктор. – А то я почему-то вовсе без денег. Хотя помню – мелкая заначка оставалась.