И всяческая суета
Шрифт:
А девушка терпеливо слушала. Кажется, даже с интересом. И задавала вопросы.
Правда, началось не с этого.
Началось с того, что, когда они встретились в назначенный час (вы не поверите, но девушка не опоздала ни на минуту), Землянин застенчиво извинился: – Вы простите, как-то уж так получилось... Я вчера не успел спросить, как вас зовут.
Глядя себе под ноги, она смущенно ответила: – Сеня.
– Сеня? – удивился он. – Вот оригинально. А почему Сеня?
– Потому что Арсена, – пояснила она. Есть такой рассказ: Арсена Гийо. Мама его очень любила. И назвала так...
– Это прекрасно! –
– Да вы не волнуйтесь, Сеня! – горячо заговорил он. – Все с вашей мамой будет в совершенном порядке, она снова появится, и вы будете жить с ней. Уверяю вас, все будет просто чудесно!
Тут Сеня подняла на него глаза.
– Правда? – тихо проговорила она. – Знаете, я, конечно, уже слышала об этом, но как-то до сих пор по-настоящему не верю. Вы и в самом деле умеете воскрешать людей?
– Ну, – сказал Землянин, – мы, собственно, это так не называем, у нас другая терминология... но можно, конечно, и так сказать. Не верите? Ну, вот моя мама, например. Ее ведь тоже... не было некоторое время. А теперь она прекрасно живет! Да вот вы заходите к нам – познакомитесь с нею, поговорите и убедитесь...
– Спасибо... – почти прошептала она. – Но это и в самом деле... чудесно! Вы действительно чудотворец!
– Ну, что вы, Сеня! Никаких чудес, только расчет и знания.
– Наверное, это очень страшно, – сказала она. – Мне даже холодно становится, когда представлю: ночь почему-то, кладбище, разрывают могилу...
Землянин искренне рассмеялся.
– Ну, что вы. Сеня, при чем тут кладбище? Прах усопших мы не тревожим. Он нам не нужен. У меня совсем другой принцип.
– Но ведь нужна же, наверное, какая-то основа?
– Основа? Но вот если, допустим, решат восстановить храм Христа Спасителя, что же прикажете, – основой считать бассейн «Москва»? Или разыскивать именно те самые кирпичи, из которых храм был сложен? Кирпичи-то будут другими, надо полагать?
– Ну да, конечно, – сказала Сеня и слабо улыбнулась. – Вы меня простите, я такая глупая...
– Ну, что вы, – не согласился он. – Вы... вы... Одним словом... Да, чтобы восстановить храм, придется исходить из фотографий, чертежей, планов, воспоминаний... Но ведь вы не можете взять, скажем, фотографию, пусть даже рентгеновский снимок, поманипулировать с ним – и оживить. Это, быть может, одному Пигмалиону удавалось... А использовать их все же необходимо. Вот вы находитесь здесь. А еще лучше – дома, где посторонних совсем нет или их бывает очень мало...
– У меня никого не бывает, – зачем-то вставила Сеня.
– Это очень хорошо... Да, и вот когда вы там находитесь, незримая для глаза запись вашего присутствия происходит на всем окружающем: стенах, полу, потолке, мебели – не говорю уже о вашей одежде. Как на фотопластинке или, скорее, как на видеопленке. Но не только ваша внешность запечатлевается: ведь каждая клетка тела излучает, и сумма этих излучений так же неповторима, как узор на коже ваших пальцев. Отпечатки пальцев существовали всегда, но не сразу люди нашли способ их использовать. То же самое и в нашем случае. Невидимые отпечатки людей на всем окружающем существовали всегда, сколько существует человечество, но вот только недавно
– Вы не обижайтесь, – сказала Сеня и дотронулась до его руки. – Я ведь сказала, что я глупая... Но ведь все-таки надо, чтобы душа это созданное вами тело как-то... ну, одушевила?
– Ну естественно, – сказал Землянин так, если бы ему предложили доказать, что один на один равно двум. – Она и одушевляет.
– Как?
– Знаете, Сеня, – сказал Землянин после небольшой паузы, – тут есть всякие технологические и другие тонкости, и без специальной подготовки их трудно... Я ведь ни одного из своих открытий и изобретений пока не патентовал и не собираюсь, откровенно говоря, так что не могу даже дать вам что-нибудь почитать по этому поводу... А знаете что? Если это дело вас интересует не только из-за мамы, но и, так сказать, более широко – идите ко мне работать ассистентом, что ли... Все поймете, всему научитесь и станете сами оживлять людей... Разве это не благородное дело, которому стоит посвятить себя?
– Ой, Вадим Робертович, вы серьезно?
– Неужели, Сеня, я стал бы с вами шутить об этом!
– Ну, я не знаю... Я ведь вас совсем не... Да и вы меня...
– Ну, хорошо, Сеня, – сказал Вадим Робертович как только мог решительно. – Давайте сделаем так: над моими словами вы подумаете, немедленно отвечать не надо. Поймите только, что люди нам все равно понадобятся: за нашим делом – громадное будущее! Это сегодня наш кооператив еще беден и не может позволить себе... Но именно потому всякий, кто сейчас придет нам на помощь...
– А как вам представляется будущее?
– Ну, это настолько ясно... Мы будем в специальных помещениях записывать людей еще при их жизни, желательно в годы расцвета человека, или, как говорили древние, акмэ. И впоследствии, если будут заявки на реставрацию этой личности, ее без всяких сложностей можно будет восстановить в наилучшем варианте...
– А кто же будет подавать такие заявки?
Землянин моргнул.
– Ну, собственно, о таких деталях мы еще не думали, да и это, мне кажется, вопрос непринципиальный. Может быть, какие-то собрания граждан, комитеты, не знаю... Главное, что люди, чтобы удостоиться впоследствии такой заявки, волей-неволей начнут жить как-то лучше, станут честнее, добрее, отзывчивее, стремясь завоевать авторитет, уважение, любовь окружающих, наконец...
– И настанет царство Божие на Земле, – сказала Сеня.
– А вы не верите? Но в бессмертную душу – верите?
– Вадим Робертович... вы воскресите мою маму?
– Я ведь обещал уже! Неужели вы думаете, что я способен обмануть вас? Вас!
Что-то такое прозвучало в его голосе, что Сеня внимательно взглянула на него и потупилась.
– Хотите, – сказала она, – я вам почитаю стихи?
– Конечно, хочу! – не задумываясь, ответил Землянин...
Но тут мы с вами их покинем. Нескромно было бы и дальше подслушивать, а кроме того, как раз наступило самое время нам немного перевести дыхание.