И взошли сорняки
Шрифт:
— В общем, Ольга Николаевна, — подытожил Доктор, — надо бы вам с Олегом туда прокатиться. В любом случае съездите не зря, хоть город посмотрите. И мальчику полезно.
— Несомненно, — скептически поджала я губы. — У ребенка будут чудесные каникулы. Главное, я уже втянулась в роль гувернантки…
Повисла пауза, чем-то похожая на прозрачную медузу. Вот сейчас шлепнется с потолка — и обожжет.
Они все трое переглянулись.
— И вот еще что, Ольга Николаевна… — неуверенно начал Доктор. — Поскольку, сами видите, все так серьезно, то в крайнем случае…
Он щелкнул замками дипломата и, покопавшись в его чреве, протянул мне маленькую, с полпальца, стеклянную ампулу. Внутри переливалось нечто бесцветное.
— Это можно в чай подлить… а можно в кофе, — все так же запинаясь, продолжал Доктор.
— Так! — я с грохотом отодвинулась от стола. Вместе со стулом. — Вы что же это, родные, на криминал меня толкаете?
Будь я суеверной — обязательно связала бы не поддающиеся стирке кровавые пятна с этим вот эксклюзивным предложением. Но я выше предрассудков.
— В общем, так! — поднявшись, обвела я огненным взглядом своих соучастников. — Или вы забираете это и удаляетесь из моей квартиры и жизни, или я набираю телефон «02».
Откровенно говоря, обе перспективы меня саму не прельщали, но что делать-то?
— Господи, Ольга Николаевна! — промычал Доктор. — Ну это надо же все понять с точностью до наоборот! Я же совсем не то имел в виду! Это не яд, успокойтесь. Алеша, налейте ей водички. Это лекарство. Металакситоамин. Вызывает сильное торможение коры головного мозга, глубокий сон, временное снижение мотивации… Просто чтобы его успокоить, погасить возбуждение…
— Вот, выпейте! — сунулся ко мне Сисадмин с водичкой.
— Не употребляю, — хмуро отклонила я стакан.
— Вы что же, в самом деле вообразили, будто мы толкаем вас на убийство? — грустно поинтересовался Спецназ. — Думаете, только у вас есть моральные принципы? В конце концов, если уж убивать, то это же не так делается…
Опять образовалась тишина, и они молча смотрели на меня — три оскорбленные невинности.
— Ну ладно, давайте этот ваш витамин, — смягчилась я. — И впредь выражайтесь яснее.
5. Таинственный незнакомец
Руководство этой гостиницы я бы расстреляла. Пускай и гнилыми помидорами. Ну ладно, я все могу понять — не пятизвездочный отель, для своих делали. Но уж если один туалет на этаж — наверное, прочистить засоренный унитаз можно? А простыни? Почему они влажные, если не сказать мокрые? Почему не открывается форточка? Где, в конце концов, мыло? Ну хорошо, я на всякий пожарный привезла свое, а если бы?
Олег, в силу своего несознательного возраста, не разделял моего возмущения. Ему все нравилось. Плюхнувшись на застеленную кровать, он задрыгал в воздухе ногами, точно крутил педали велосипеда.
Конечно, высказалась по этому поводу. И по множеству других поводов, столь же мелких, но в сумме составляющих немалую величину.
…Будь я дурой, мы, конечно, не сняли бы номер в третьесортной гостинице, а сразу
Во-первых, приехать в Суздаль и не побродить по храмам, по монастырю и здешнему кремлю — это верх некультурности. Во-вторых, не было у меня уверенности, что на почте мне сразу на блюдечке поднесут координаты отправителя. Дай Бог, чтобы хоть в лицо его запомнили. А дальше придется искать. И наконец, кто сказал, что уговоры найденного Босса продлятся полчаса? По всему выходило, что не меньше недели нам придется тут просидеть.
— В общем, так! — повернулась я к Олегу. — Первым делом мы отправляемся на экскурсию в суздальский кремль. Потом пообедаем, после чего ты останешься в гостинице, а я наведаюсь на почту.
— А почему не вдвоем? — недовольно протянул Олег.
— Потому. У меня в запасе романтическая легенда, дескать, мчусь по следам сбежавшего любовника. Девочки на почте умрут от восхищения. А ты решительно не вписываешься. С племянником любовника не ищут.
Олег кивнул. Сообразительный, однако.
— Кстати, переоденься. Что это за вид — шорты, майка? В Кремль так не ходят. Даже в суздальский.
— Нафига, — сейчас же заныл он. — Жарко же, двадцать восемь градусов.
— Вот когда будет восемьдесят два, тогда можешь заголяться, — отрезала я. — А пока соответствуй культурным традициям. Не в футбол идешь играть, в самом деле. Хочешь, чтобы все цивилизованные люди на нас с тобой косились?
Ворча и бурча, Олег залез в джинсы и светлую рубашку. Полина, по моему настоянию, экипировала его основательно.
— Галстук не надо, тетя Оля? — съехидничал он напоследок.
— Желательно, — подтвердила я. — Но у тебя все равно его нет.
Люблю музеи — начиная от районных краеведческих и кончая Историческим. Люблю очищенную от паутины пыль веков. Сразу чувствуются корни. И ты уже не песчинка на бархане века, ты сливаешься в некое единство с князьями, монахами, смердами… Ах, все эти кольчуги, прялки и колокола! Вот так же и от нас останутся носовые платки, дискеты и банки из-под пива, и почтительные потомки будут разглядывать все эти защищенные незримой стеной силового поля сокровища.
В Суздале я, конечно, была не впервые, но пятнадцатилетний перерыв сказывался — многое подзабыла, и сейчас, таская Олега из зала в зал, лихорадочно наверстывала упущенное.
— Тетя Оля, ну дайте же мне эти топоры посмотреть по-настоящему, — кривился он, когда я устремлялась к вышивкам и глиняным поделкам.
— По-настоящему надо не смотреть, а махать. Раскраивая черепа врагов, — отвечала я и устремлялась к подлинникам боярских духовных завещаний пятнадцатого века.
От коллекции золотых и серебряных монет мальчишку пришлось буквально отдирать клещами. Во всяком случае, недовольству его не было предела. Но не торчать же три часа на одном месте? Почта, как я выяснила, закрывается в шесть, надо еще успеть туда, пообщаться на известный предмет.