I will always choose you
Шрифт:
— Спасибо, — мой тон немного смягчился, — ещё чаю?
— Нет, спасибо, мы и так по три кружки выпили. Домой пора идти, а вы лучше идите отдыхайте, — отозвался Фалько, а Габи согласно кивнула.
Проводив ребят и забрав с подсобки заботливо оставленный пирог, вышел через вторую дверь, которая вела прямо в свой собственный дом. Если бы не удачное расположение и не дополнительная пристройка, в которой можно было открыть своё дело — никогда бы не взял такую махину. Домик был уютный, в два этажа, в нежных пастельных тонах. Но я не мог себя осилить спать в одной из комнат, отдавая предпочтение дивану или креслу в гостиной. В комнаты заходил только для того, чтобы навести уборку,
Убрав пирог на кухне, вернулся в гостиную, даже не включая свет. Сел в кресло, устало запрокидывая голову о спинку. Послевкусие после сна было горькое, но и в то же время такое восхитительное. Тоска сжимала сердце и тишина дома всё больше позволяла этому чувству захлестнуть себя с головой. Каждый раз я вспоминал наш последний разговор и корил себя за такую беспечность. Я же, чёрт его дери, видел, что с ней что-то было не так. Что она что-то утаивает. Такой она была каждый раз, когда задумывала очередное спасение, но я был слишком ослеплён целью наконец разобраться с Зиком. И вот цель достигнута, но облегчения я так и не ощутил. Слишком высока была цена. Ханджи рассказала, что Сия прекрасно знала, что нас ожидает и как обычно молчала, упрямо говоря ложь прямо в глаза. Неудивительно, она всегда такой была. Всегда старалась действовать в одиночку, рискуя своей жизнью. И вот в этот раз спасение оказалось для неё последним. И как иронично, что закончилось всё на спасение моей никчёмной жизни. И ради чего? Чтобы он помирал от тоски, с надежой ожидая того часа, когда тело испустит дух? У меня ведь больше нет никаких целей. Война давно окончена, но места в этой мирной жизни себе, увы, найти так и не смог. Только своё дело, о котором так давно мечтал, не давало окончательно опустить руки. Но кто знает, насколько меня ещё хватит?
Вдруг в дверь последовали громкие удары. Кого там нелегкая ещё принесла, на ночь глядя? Встав с кресла, с раздражением слушал нескончаемый стук и уже предвкушал, с каким удовольствием буду откручивать голову такому настырному гостю.
Распахнув дверь, чуть не был сбит с ног, ощущая на себе цепкую хватку объятий.
— Леви-и-и-и! Как я рада тебя видеть!
— Поумерь свой пыл, очкастая. Каким ветром тебе сюда принесло? Ты же собиралась прибыть через неделю?
Ханджи отпустила меня из своих загребущих рук и пнула ногой свою дорожную сумку, давая ей проскользнуть подальше в гостиную. Свинство какое.
— Планы немного изменились. Моблит прибыл ещё три дня назад, но остался у Бозардов. А я, как закончила свои дела на острове, мигом купила билеты сюда. Остальные действительно прибудут через неделю.
— Ясно. Ну заходи тогда, чего встала? Только разуйся тут, не нужно мне песок в дом таскать.
Ханджи почесала затылок, натянув глупую улыбку. Уж слишком мне знаком такой жест. Ничего хорошего он обычно не предвещал.
— Понимаешь, Леви. Я не одна приехала. Ну как бы одна, конечно, но со мной напросился еще один человек и я тут подумала…
— Ближе к делу, — процедил, хмуря брови.
— Ну, в общем…
— Да ладно тебе, лепечешь как пятнадцатилетняя тёлка. Здарова, Леви! А ты так до сих пор не подрос, как посмотрю.
Блядь. Вот тебя мне ещё на голову для полного счастья не хватало.
— Какого хрена, Кенни? Ты тут что забыл?
— Не слишком гостеприимно ты родственников встречаешь, малой. Старика даже в дом не пригласишь? — ехидно ухмыльнулся Аккерман-старший, наслаждаясь моим раздражением.
Не то, чтобы я был рад его видеть, но и ожидаемой
И вот уже спустя полчаса, расположив каждого из гостей по гостевым комнатам, мы сидели на кухне, потягивая приготовленный мною чай. По началу потягивали. Позже Кенни вытащил бутыль с каким-то спиртным и в опустошенную от чая кружку стал наливать его себе и Ханджи. Сам я отказался от такой затеи. Зачем зря переводить выпивку, если она для меня, что вода из-под крана.
— И вот, говорю я ей, мол, мужика себе заведи, пиздюков настрогайте. Нет, же, сражения ей подавай. Вот и будет крутиться как белка в колесе в этой полиции, пока из-за старости её не выбросят существовать на пенсионные пособия, — разглагольствовал Кенни, слишком энергично жестикулируя.
— Ну да, эта Траут мне показалась такой… ну такой… — Ханджи стала щелкать пальцами, в попытке подобрать слова.
— Ёбнутой. Говори как есть. Не, она как боевая единица вообще, комар носа не подточит. Но в обычной жизни: пиши — пропало. — Хохотнул Кенни и посмотрел в мою сторону. — Да и вот ещё один такой сидит. У тебя в доме так и несёт одиночеством и унынием, аж с порога фанило. Сам то жениться не собираешься?
— Я уже женат, — отрезал я, всем своим видом показывая, что не хочу обсуждать эту тему.
— Эх, наша Аккермановская верность до добра не доводит. Думал, ты уже остыл. Сколько можно сопли на кулак наматывать, а? Жена твоя-то небось там уже в очередной раз замуж выскочила и детишек настрогала, пока ты тут плесенью покрываешься, — не унимался Кенни, зная, что такие слова, больнее пули ранят.
— Пусть так. Я только буду рад за неё, если она продолжила жить дальше, не оборачиваясь назад, — спокойно ответил я, не прерывая зрительного контакта с дядей.
Ханджи на удивление молчала, с опаской поглядывая то на меня, то на Кенни, ощущая эту энергетику нарастающей напряженности.
— Ладно вам спорить, лучше давайте…
Договорить ей не дал оглушающий грохот, раздавшийся со стороны чайной лавки. Какого хрена? Резко подорвавшись с места, вытащил нож, всегда спрятанный в потайном кармане и направился в сторону двери, ведущей в подсобку, а оттуда — в саму чайную. Судя по шагам, остальные двинулись следом за мной. Подойдя к двери, прислушался. За ней происходило какое-то вошканье, что не давало сомнений — кто то проник в мою лавку.
Резко распахнув дверь, я едва успел подавить в себе вспышку ярости. Шкаф с чайными баночками был перевернут, везде были раскиданы листочки. По подсобке витал аромат чая, который смешался разными сортами. Сколько денег коту под хвост! Шкаф упал на кресло, отчего лежал не параллельно полу, а небольшой горкой.
— Какого хуя тут происходит? — прорычал я, нашаривая рукой включатель.
Спустя секунды помещение озарилось светом и я уже смог разглядеть, как за поваленным шкафом, в неудачных попытках спрятаться, вошкался человек. Судя по волосам — баба.
— А ну вылезла оттуда, пока за шкирку не вышвырнул, — процедил, стараясь не срываться на крик. Вот нахера было сюда проникать? Хотела украсть чай? Весьма неуклюжая воровка, получается. — Эй, я к тебе обращаюсь.
— Да погоди ты, — услышал я тихий голос, и сердце пропустило удар. Грёбаное дежавю. Помахав из стороны в сторону головой, чтобы выбросить из головы так не вовремя всплывшие воспоминания, вновь уставился на торчащую макушку.