И я сказал себе: нет!
Шрифт:
– Вы разговариваете со мной так, будто не мы, а вы создали Лилит,- вспылил Орбел.- Простите, но считаю ваш тон неуместным и оскорбительным.
– Мои люди – высококвалифицированные ученые, а не шпионы. Они, как вам объяснили, ведут наблюдения за Лилит.
– Я решительно протестую против подобного рода наблюдений.
– Это ваше право. Пожалуй, в данном вопросе я могу пойти вам навстречу. Тем более что материала собрано достаточно.
– А какие выводы вам удалось сделать?
– Основной вывод: она способна привязываться к человеку, как любое одомашненное
– Заблуждаетесь! Как человек к человеку.
– Увы! Нам свойственна тенденция к очеловечиванию животных. Мы наделяем их качествами и свойствами, присущими нам самим. И уж как не впасть в подобную ошибку, когда имеешь дело с очаровательным человекоподобным созданием. Я понимаю вас, юноша, и… вполне сочувствую. Но, кстати, хочу предупредить вас: не люблю, когда корректируют мои методы работы. А заодно и выразить пожелание, что капризов с вашей стороны больше не будет.
Утром явился Шактер с двумя сотрудниками:
– Прошу знакомиться: Руфос Робертсон – психофизиолог. Рон Бремер – нейропсихолог. Они будут присутствовать на всех исследованиях.
Первый из представленных был молод и привлекателен, с улыбчивым лицом и темной вьющейся бородкой. Резким взмахом головы он то и дело откидывал падающие на лоб волосы. Второй – невзрачный, с землистой кожей и сверлящим взглядом.
Лилит неслышно подобралась к Робертсону, принюхалась.
Заметив ее интерес к себе, тот улыбнулся и храбро протянул руку. Она замерла и вдруг сама подставила ему головку.
Польщенный таким доверием, Робертсон осторожно погладил ее. Орбел ревниво наблюдал эту сцену и, не выдержав, резко позвал:
– Ко мне, Лилит…
Подбежав, она виновато потерлась щекой о его руку и промурлыкала: – Лилит умница…
– Ты, кажется, приглянулся ей,- усмехнулся Бремер.
– Сегодня мы проведем самое общее обследование, как в обычной клинике,- сказал Шактер деловито.- Если вы готовы, не будем терять время.
Лилит, почувствовав неладное, спряталась за спину Орбела, напряженно следя за незнакомыми людьми.
Небольшая группа, возглавляемая Шактером, направилась к комплексу лабораторных помещений. Орбел вел Лилит под руку.
– С чего вы намерены начать?- спросил Орбел Шактера, успокаивающе поглаживая руку Лилит.
– Сначала кровь, потом рентген. Это основные показатели. Надеюсь, Лилит не перекусает наших лаборантов?
– Что за шутки!- нахмурился Орбел.
…Лилит ложилась, вставала, переворачивалась – делала все, что от нее требовали, но при этом не спускала глаз с нарочито спокойного лица Орбела.
– Взгляните сами,- подозвал Орбела Шактер к экранам компьютерного томографа, на которых отражались срезы черепной коробки Лилит.- Никаких аномалий. Разве что общие размеры черепа, а соответственна и мозга, несколько малы. Масса мозговой ткани не оказывает непосредственного влияния ни на умственные, ни на творческие потенциалы. Впрочем, ее мозгом будут отдельно заниматься другие специалисты.
– Лично мне ваши специалисты вр.яд ли сообщат что-либо новое,- небрежно заметил Орбел.- Я привез с собой пухлую папку
– Каждый врач или ученый доверяет лишь собственным исследованиям. Вам придется с этим смириться.
Лилит начала проявлять нервозность. Показала зубы укладывающей ее под очередной аппарат лаборантке… Орбел выразительно посмотрел на Шактера.
– Все, все. Заканчиваем,- спохватился тот.- Но… с вашего позволения… еще один пустячок… Спектрометрическое исследование микроструктуры кожи и мышечной ткани. Не откажитесь пройти с нами к нейробиологам.
Орбел вел Лилит домой, если можно назвать домом их временное пристанище, к тому же находящееся под бесцеремонным надзором. Она жалась к нему, мелко вздрагивая, издавала жалобные звуки, напоминающие поскуливание, то и дело косясь на квадратик белого пластыря на своей руке.
Руфос вызвался было проводить их до общежития, но Орбел, пожалуй, слишком резко отказал ему, сославшись на то, что Лилит взбудоражена и нуждается в покое. Руфос мотнул головой, хотя волосы тут же снова упали ему на лоб, и, улыбнувшись, отошел.
День был ясный, все вокруг выглядело празднично и нарядно: и чистенькие домики городка, и искрящаяся полоска океана за кронами деревьев, и изредка попадающиеся сотрудники, и даже помощники садовника, стригущие газоны.
Маргарет с очаровательной улыбкой сообщила ему, что отец уехал в город. На веранде за накрытым к ленчу столом сидел незнакомый молодой мужчина эффектной наружности, плечистый, с хорошо развитой мускулатурой, смуглый и темноволосый. Глаза скрывались за большими противосолнечными очками. И хотя веранда была в тени, он предпочитал не снимать их.
Появление нового лица насторожило Орбела. Директорской дочке не так уж и скучно в ученых пенатах. А этот, в очках, к тому же наверняка сердцеед и знаток женского пола.
– Дик Страйнер,- представила Маргарет темноволосого атлета,- из штата Южная Дакота. Сотрудник отца и мой приятель. Надеюсь, вы понравитесь друг другу.
– Меня зовут Орбел Карагези,- Орбел протянул руку и в следующую минуту пожалел об этом, с трудом освобождаясь от цепкого рукопожатия.
– У нас с Диком очень близкие специальности,- сообщила Маргарет, настороженно глядя на своего приятеля, будто боясь сказать что-нибудь лишнее и тем самым прогневать его.- Я будущий социобиолог. Дик – социоантрополог. Иногда он помогает мне готовиться к экзаменам. Правда, у отца он работает не совсем по специальности…- Она таки ляпнула лишнее.
Страйнер сжал зубы, многозначительно кашлянул, отчего Маргарет виновато захлопала ресничками. Но уже в следующую секунду Страйнер сказал небрежно-скучающим тоном:
– Много наслышан о чудо-экспонате, вывезенном из Союза, но видел его пока только на экране.
Вернулась наконец Маргарет с обещанным пирогом.
– Кажется, вы не только познакомились, но уже успели и поспорить,- сказала она, вглядываясь в хмурое лицо Орбела.
– Вовсе нет,- ответил Орбел.- Я терпеливо слушал предложенную мне лекцию о том, что есть гомо сапиенс.