И жизнь подскажет…
Шрифт:
Никто не слышал, как повернулся ключ в замке. Дверь распахнулась — на пороге стоял Коннер, бережно держа под руку Марлин. И судя по ее изможденному виду, это был тот редкий случай, когда Марлин действительно нуждалась в его поддержке.
Хилари поспешно поднялась.
— Привет! — радостно заговорила она, обнимая кузину. — Пойдем, я уложу тебя в постель! Коннер, я…
Но закончить ей не удалось. Зазвонил телефон; Коннер снял трубку, и начался какой-то деловой разговор.
— Опять этот твой бизнес! — сердито проворчала Марлин.
Хилари
— Не надо, Хилари, я хочу остаться одна, — заявила она, опираясь о стену. — Мне надо привести себя в порядок. — Она слабо улыбнулась. — Извини, Хилари, но зайди ко мне немножко попозже, ладно?
— Хорошо, хорошо, — покорно ответила Хилари.
«Что это с ней? — удивленно подумала она. — Чем она опять недовольна? Другая умирала бы от счастья, что все в порядке…»
Вдруг ей вспомнились загадочные вопросы Терри, и холодный ужас вновь волной прошел по сердцу.
— Терри! — негромко позвала она, надеясь, что Коннер, занятый разговором, ее не услышит.
Терри послушно вышла следом за ней в холл.
— Терри, что с Марлин?
Терри молчала, закусив губу и теребя в руках бумажную салфетку.
— Я не могу тебе сказать, — тихо вымолвила она наконец. — Это не моя тайна. Поговори с ней сама. Только помни, что я тебе сказала.
Хилари снова похолодела.
— То есть?
Терри так впилась зубами в нижнюю губу, что едва не брызнула кровь.
— То есть… — Она тяжело сглотнула. — Не делай так, чтобы она чувствовала себя последней дрянью.
Хилари нахмурилась. Она ничего не понимала, но в душу ее закралась тревога. Из-за двери доносился приглушенный голос Коннера. Кто ему звонит в такой час?
— Ты говорила, что это какой-то пустяк!
— Может быть, и так. — Разорванная салфетка полетела на пол. — Очень надеюсь, что так оно и есть!
Тревога Хилари сменилась страхом. Она почувствовала: дело не в том, что Марлин забеременела за месяц до свадьбы. Терри, может быть, и наивна, но не настолько! Пусть для Хилари она до сих пор остается маленькой сестренкой — перед ней взрослая женщина, испытавшая боль и отчаяние, способная отличить реальную угрозу от пустой фантазии.
И теперь по тревожно-виноватому взгляду сестры Хилари понимала: секрет, которым поделилась с ней Марлин, — не пустяк. Совсем не пустяк. Это что-то очень важное… и страшное.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Марлин сидела на кровати, обхватив руками огромный живот и мрачно уставившись в стену. Тени на веках растеклись от слез, и под глазами темнели синие потеки, словно кто-то наставил ей синяков.
— Как ты себя чувствуешь?
Хилари присела рядом и обняла кузину за плечи, подавляя малодушное желание сбежать куда-нибудь подальше от ее опасного секрета.
— Кошмарно! — ответила Марлин, и по щекам ее снова потекли грязные ручейки слез, смешанных с тушью.
«Ну и семейка! — силясь улыбнуться, подумала Хилари. — Три женщины из семейства Ферфаксов,
Но улыбнуться не удалось. Хилари смертельно устала. Она чувствовала, что еще одной дурной вести просто не выдержит.
— Хилари, — прошептала Марлин, стиснув ее руку, — мне надо с тобой поговорить. Я должна кое в чем тебе признаться.
Хилари молча кивнула, подчиняясь неизбежному: она обязана забыть о своей боли, обязана в мгновение ока стать сильной, нежной, любящей и не моргнув глазом выслушать то, что обрушит на нее кузина…
— Я слушаю, — мягко ответила она. — Рассказывай.
Но Марлин отвернулась к стене, крепко сжав искусанные до крови губы.
— Я… не знаю… я не могу…
— Можешь, — ласково, но твердо ответила Хилари.
Марлин всхлипнула и повернулась к кузине. По лицу ее, словно бесконечный осенний дождь, струились слезы.
— Пожалуйста, Хилари, обещай, что не будешь сердиться!
— Обещаю, — без колебаний ответила она. — Ты же знаешь, как я тебя люблю.
— И еще… — Голос Марлин дрогнул, она почти до боли сжала руку Хилари. — Обещай, что ничего не скажешь Коннеру!
Сердце Хилари судорожно сжалось. Не говорить Коннеру? Как же можно такое обещать, не зная, о чем речь?
— Послушай, Марлин, — начала она, стараясь говорить спокойно, — я пока не знаю…
— Обещай! — отчаянным полушепотом потребовала Марлин. — Если не пообещаешь, я ничего тебе не расскажу! А если я ни с кем этим не поделюсь, то не знаю… просто не знаю, что сделаю!
Как устоять перед такой отчаянной мольбой? И все же Хилари колебалась. Шестое чувство подсказывало ей, что о данном обещании вскоре придется пожалеть.
— Хилари, пожалуйста! — умоляла Марлин. — Ты не представляешь, как мне плохо! Я не знаю, что делать! Прошу тебя, Хилари, помоги мне!
Ее мольбы разрывали Хилари сердце. В конце концов, если секрет окажется серьезным, она уговорит Марлин открыть правду Коннеру. Но сейчас девочка хочет излить душу, и нельзя ей в этом мешать.
— Хорошо, обещаю, я ничего ему не скажу, пока ты не разрешишь, — сказала она, похлопав Марлин по руке. — А теперь рассказывай, что не дает тебе покоя?
Марлин уронила голову на подушку и уставилась в окно. Молчала она, наверно, целую минуту, и бледное лицо ее, слабо освещенное ночником, выглядело сейчас совсем по-детски. Несчастный, одинокий, перепуганный ребенок. Что же за беда на нее навалилась?
— Не бойся, милая, — прошептала Хилари.
— Знаешь, я сегодня соврала врачу, — закрыв глаза, слабым голосом начала Марлин. — Соврала насчет даты последних месячных, чтобы он думал, что мне рожать только в декабре.
Из-под плотно сжатых век ее выкатились две слезы.
— Он не поверил и стал допытываться правды, но я стояла на своем, и наконец он отстал. А при Коннере сказал только, что плод большой и быстро развивается.
Она открыла глаза, и у Хилари сжалось сердце. В широко открытых голубых глазах Марлин затаилось недетское отчаяние.