И. о. поместного чародея
Шрифт:
Что-то мне подсказывало, что свободного времени у меня от этого больше не станет.
Так. Пришла пора собираться в город!..
ГЛАВА 11,
в которой Каррен преступает все законы и вводит в заблуждение целый город, пусть даже и провинциальный.
Мэтр Тибо, коронер, встретил меня весьма радушно. Он вместе с Буонилем сидел за обеденным столом, доминирующее положение на котором занимала громадная бутыль с жидкостью, в которой я без труда опознала самогон. Емкость была пуста на четверть.
На
Я улыбнулась и произнесла:
— Приятного аппетита, почтенные. Магистр Виктредис просил передать, что не может пока оставить свою лабораторию — проходит опасная реакция — и что он присоединится к вам, как только сможет.
Язык уже повиновался мне, и только буква «р» получалась немного картавой. Особенно неудачно у меня вышло слово «лаборатория».
Мэтр Тибо понимающе переглянулся с Буонилем. На его лице было аршинными буквами написано: «Ну, что я говорил?» Наверняка он подумал, что Виктредис, как всегда, придумал отговорку, чтобы избежать малоприятной процедуры осмотра. Такое случалось и раньше, поэтому вряд ли мои слова могли вызвать подозрение.
— Ну конечно же я так и понял, когда увидел вас! — с ехидцей сказал коронер. — Я даже не стал его дожидаться и сам осмотрел покойного. Все идентично предыдущим случаям. Вне всякого сомнения, это одни и те же зубы.
— Не смею подвергать ваши слова сомнению! — любезно сказала я, слегка запнувшись на слове «подвергнуть». — Но не позволите ли мне взглянуть самой, для удовлетворения профанского любопытства? Всегда хотела посмотреть, как выглядит укус вампира.
— Какой странный интерес для юной барышни! — вполне ожидаемо отреагировал на мою просьбу коронер и, естественно, позволил мне делать с покойником все, что мне заблагорассудится.
Я, преодолевая брезгливость, подошла к трупу.
В Академии, разумеется, были семинары, посвященные работе с мертвыми телами, но я всегда старалась их пропускать. Смерть казалась мне отвратительным явлением, а мертвые тела вызывали тошноту, пусть даже это были абсолютно свежие покойники. Но магу нельзя бояться мертвых, а я сейчас исполняла обязанности мага.
Итак, я не любила находиться рядом с мертвецами, а уж с такими, какой сейчас лежал на столе, и подавно. Смерть наступила сегодня ночью, признаки разложения еще не появились, однако то, что у жертвы в жилах не осталось ни капли крови, сильно портило общую картину. Тело было очень бледным, словно припорошенным мукой, сложно было даже определить возраст покойника.
Я взяла себя в руки и склонилась над его шеей, невольно стараясь не вдыхать тот воздух, который соприкасался с мертвым телом. Наконец-то я увидела воочию две аккуратные дырочки на его шее, через которые из него ушла жизнь вместе с кровью и о которых столько было сказано в беллетристике всех народов. Две точки, покрасневшие по краям.
Это меня заинтересовало. Такое явление обычно наблюдалось при укусе ядовитой змеи — яд вызывал отек и раздражение вокруг ранки.
Может ли иметь место подобное при укусе вампира? Разве вампиры ядовиты?
Честно сказать, вампирология была для меня темным лесом. Скажи мне кто-нибудь авторитетно, что вампир может убить свою жертву метким плевком, я бы не удивилась. Мало ли что в мире бывает. Однако этот вопрос требовал немедленного прояснения.
Я пожалела, что не ходила с прочими адептами
Мэтр Тибо заметил мою задумчивость.
— Вас что-то встревожило? — поинтересовался он.
— Скоротечность жизни, — печально ответила я. — Я вынуждена уйти, господа. Надеюсь, вы дождетесь магистра?
— Попытаемся, — ответил мэтр Тибо, бросив выразительный взгляд на бутыль с самогоном.
Не надо было обладать редкой прозорливостью, чтобы понять, что он верит в приход магистра не больше моего.
Я медленно шла по улице, ведущей к городской площади. В моей голове бродили самые разные мысли, и ни одна не была умиротворяющей. Видимо, выражение моего лица соответствовало настроению, потому как идущие мне навстречу люди сбивались с шага, как один, и обходили меня на достаточном расстоянии.
У меня было очень мало денег. Одна эта мысль могла лишить сна и менее впечатлительного человека. Я снова и снова мысленно перечисляла, что мне следует сделать за десять дней, чтобы не вызвать подозрения, и приходила в ужас. Я была в курсе всех заказов Виктредиса — там одних приворотных зелий пинт пятнадцать! А их надо из чего-то делать!
По здравом размышлении я пришла к выводу, что мой рабочий день должен охватить и дневное время, и ночное. До полудня мне следовало заниматься приготовлением декоктов, после полудня разносить их по адресам заказчиков, вечером идти копать и собирать ингредиенты для этих самых декоктов, а ночью бороться с вурдалаками и оборотнями. Сон, еда и отдых в этот распорядок никак не помещались. Где-то в глубине души я начинала проникаться сочувствием к Виктредису.
Так, обходя кучи отбросов, там и сям наваленных на мостовой, перепрыгивая канавы и лужи, я вышла на площадь. Погода стояла чудная — наконец-то закончились затяжные дожди, которые тянулись с самого Симеона Грязевого и порядком всем поднадоели. По чистому небу вальяжно плыли пушистые белые облака, отражаясь в лужах, и даже городская площадь в ярких лучах показалась мне более привлекательной, чем обычно. Прямо передо мной возвышалось здание ратуши — каменное, с острым шпилем, стрельчатыми окнами, где радостно мелькали блики света, и свежевыкрашенным флюгером в виде петуха. Перед входом служанки старательно мели мостовую. Чуть поодаль, у коновязи фыркали лошади в хорошей (по меркам Эсворда — даже отличной) сбруе, стояли слуги с носилками и три повозки, претендующие на звание карет.
Чем-то праздничным повеяло в городе. Как же — у мельницы выловили нового покойника!
Я вздохнула и поднялась по каменным ступеням, увязавшись за пышно разодетым купцом. Никто меня не останавливал и не кричал. Это внушало как надежду, так и опасение. Если все начинается так хорошо, то еще не факт, что это везение затянется надолго.
В первый раз я присутствовала на заседании городского Совета и совершенно не представляла, как следует себя вести. Никто из именитых горожан Эсворда не замечал моего присутствия, равнодушно скользя взглядом по моему лицу. Народу все прибавлялось. Прибывшие чинно расшаркивались друг с другом, явно копируя столичный обычай, и обменивались любезностями. Зал ратуши, где происходили собрания городского Совета, был не слишком велик, и оттого все происходящее напоминало ярмарочную толкотню.