И. о. поместного чародея
Шрифт:
— Черт вас подери, — ругался Виро, потрясая руками, с которых во все стороны летели брызги. — Всего лишь безобидная кость! Какого лешего надо было окунаться в эту болотную жижу по самые уши? Я только-только начинал чувствовать, что предыдущая грязь на рубашке стала подсыхать! На кладбищах, между прочим, такого добра с избытком, а я что-то не заметил, чтоб вас это беспокоило!
— На кладбищах их никто не развешивает на деревьях с намеком! — огрызнулась я. — С него вон еще вода капает — его только что сюда нацепили, специально для нас!
— Ах-х-х… — донеслось сипение со стороны Констана,
— Для нас, говорите? — недобро обвел взглядом окрестности Виро. — Ну так пусть знают, что меня подобной ерундой не запугать! Тоже мне еще, кошмары местного уровня! Чхать я на это все хотел!..
Тут он примолк, прислушиваясь к бурным процессам внутри своего организма, и уныло прибавил:
— И не только чхать…
Через пару минут из зарослей до нас донеслось:
— А вы глядите в оба! И прислушивайтесь! Если вдруг услышите что-то странное…
— Вот уж непременно! Я уже слышала столько поразительного за последний час вашими стараниями, что даже не знаю теперь, способно ли меня что-то удивить, — процедила я и обреченно покачала головой, обращаясь к черепу: — Нет, так мы ни за что не выберемся на дорогу!
…Чем дольше мы шли, тем больше комаров вилось над нами. Все чесались, как бродячие псы, а признаков близости дороги не было и следа. Мы то взбирались на небольшие пригорки, густо покрытые кустами, то вновь спускались в низины, где приходилось брести по колено в холодной, вязкой топи. Сумерки сгустились уже настолько, что нельзя было разглядеть ничего за три-четыре метра.
— А что, если мы идем не в ту сторону? — размышлял вслух Констан, явно пытаясь поддержать наш боевой дух на свой лад. — Болота Керрега, как известно, тянутся на сотни лиг к западу. Слыхал я, что можно несколько дней брести по ним и не встретить живой души… Хотя нет, чтобы брести по ним несколько дней — такого я не слыхал. Практически сразу всех в трясину утягивало, да и повсюду у воды обитают трясинники, топники и камышанники. В Керреге нет никаких тропок и брода, только пригорки. А на пригорках любят обустраивать свое жилье костыри…
— Во имя всех милосердных богов, скажите своему ученику, чтобы он замолчал, — обратился ко мне Виро вполголоса. — Я вижу, что вон там расположен пригорок, а если этот красноречивый знаток болот еще немножко поразглагольствует, то я начну и костырей различать. Причем повсюду. Хотя до этого не имел ни малейшего понятия, что они существуют в природе. А ведь мы только-только начали идти быстрее, будь прокляты те яблоки…
— Констан, больше ни слова о костырях! — устало скомандовала я.
— На болотных пригорках живут не токмо костыри, но и кривозубцы, а также шкырники, которые по природе своей падальщики, но в голодное время способны… — забубнил тут же мой ученик, а я беспомощно развела руками, повернувшись к секретарю.
Когда мне уже казалось, что я не смогу сделать больше ни шагу — только вот этот, последний, — почва под ногами вдруг стала твердеть. Мы боялись верить своему счастью, но все же нам удалось покинуть болото и очутиться в обычном лесу, где точно так же роились комары и мошкара, били по лицу ветки, но хотя бы не надо было опасаться угодить
— Лес! Густой, дикий лес, полный паутины, гнуса, оврагов и бурелома! — довольно произнес Виро. — Кто бы мог подумать, что я когда-нибудь обрадуюсь такому гадкому лесу!
— Может, остановимся? — жалобно спросил Констан. — Пока хоть что-то видать, насобираем дров, переночуем у костра… Сторожить будем по очереди…
— Знаешь, парень, — задумчиво сказал Виро, искоса глядя на моего ученика. — Я не так уж давно тебя знаю, но почему-то твердо убежден: спать у костра в то время, как ты сторожишь, — верный признак слабоумия. Даже не могу представить, что ты можешь сделать, помимо того, что просто заснешь на посту, но верю, что ты обязательно удивишь меня. Если я успею удивиться, конечно.
Констан обиженно засопел, а я про себя отметила, что, несмотря на всю свою легкомысленную упитанность и франтовство, секретарь довольно здраво мыслит, и, следовательно, следить за ним придется еще внимательнее.
Вскоре случилось то, чего я боялась. Мы начали натыкаться на деревья. Ночь была безлунной, и теплая тьма в лесу стала непроницаемой, но все так же насыщенной комарами.
— Наколдуйте какой-нибудь светящийся шар! — предложил Виро.
— Если вы будете попеременно нести меня на своем горбу, то пожалуйста. А сейчас я даже искру не создам, чтоб потом не лежать пластом до утра. — Я еле языком ворочала от усталости.
— Нет, ну почему я сейчас рядом не с магом, который может одновременно лететь, светить и расправляться с нечистью? — тоскливо пожаловался Виро куда-то в ночь.
— Уж простите великодушно, — желчно процедила я. — Как я уже говорила, маги, которые умеют летать, светить и изничтожать упырей огненными вихрями, чаще всего передвигаются в карете и упырей в глаза не видели. Упыри же обычно достаются на долю совсем других чародеев, которым умение их изничтожать очень бы пригодилось, но, увы, не было дадено. Жизнь чертовски несправедлива. И вот еще что. Боевых магов не существует. Их придумали для того, чтоб те простофили, которые подались в поместные чародеи, не сразу узнали, что им никто не поможет, когда они рано или поздно столкнутся с угрозой, превосходящей их возможности… хе-хе-хе… Боевой маг! Вот умора! Как будто бы с такими возможностями он сразу не подался бы в высший свет — интриговать, делать подлости и каждый день принимать ванну, вместо того чтобы копаться в грязи и рисковать жизнью не пойми ради чего… Магистр первой степени спасает крестьян за мешок гороха и пару несушек! Нет-нет, иметь дело с такими гонорарами — удел недоучек и троечников… — Я даже не знала, говорила ли это вслух или просто думала, из последних сил переставляя ноги.
— Смотрите! — вдруг подал голос Констан. — Там мелькает огонек!
Мы остановились и начали приглядываться. Несомненно, за деревьями горел костер. Доносились громкие голоса, ржание лошадей, а вскоре наших ноздрей достиг и пьянящий аромат похлебки. Похоже, мы вышли к чьей-то стоянке.
ГЛАВА 23,
где Каррен знакомится с любопытными традициями иных народов, после чего ей вновь ничего не остается, как спасаться бегством.