И.О. капитана
Шрифт:
Обмен оскорблениями закончился короткой потасовкой, и мистер Вернер наглядно продемонстрировал мне, что одно дело — пинать поросенка-Альфреда, и другое — мериться силам с профессионалом. Я вякнуть не успел, как мне заломили руку за спину и уложили мордой в стол. Тут неожиданно в голову начали приходить умные мысли, вроде той, что передо мной — главный полицейский на несколько миллионов километров во все стороны. И что лезть к нему с кулаками — подсудное дело. Черт, как мне известность в голову-то ударила…
Но вызывать свидетелей мистер Вернер не спешил. Убедившись, что до меня
— Объясняю один раз и что б не смел трепаться! У босса ребенка украли.
— Убили?!! — охнул я.
Вернер чувствительно стукнул меня лбом об столешницу.
— Для профилактики, — пояснил он. — Сболтнешь такое боссу — он тебя зубами порвет. Папа дочурку любит до безумия. Украли, говорю! Пока ищем. Ближайшую неделю никто станцию не покинет, даже мусорщики. Потом прилетит рейсовый грузовик, и держать карантин станет бессмысленно. Понятно?
Я потер освобожденный от железной хватки локоть и, молча, кивнул. Мне было мучительно стыдно. Что стоило сначала попытаться вникнуть в обстоятельства? Повел себя как полный мудак.
— Может, помочь чем?
Вернер презрительно скривился:
— Помог один такой!
И меня бесцеремонно выставили за дверь. Логично: зачем привлекать к такому делу непроверенных чужаков? Профессионально-улыбчивая секретарша вручила потрепанному гостю официальное уведомление, что с такого-то по такое-то станция не осуществляет обслуживание судов по организационным причинам (которые, к слову, в суде смягчающим обстоятельством не считаются). Причем, бумажку эту явно заготовили заранее, без всяких скандалов с моей стороны.
Я вернулся в столовую, топить огорчение в чашке кофе.
Ну, почему со мной вечно что-нибудь происходит? Надо мне завязывать с коммерцией, пока я действительно кого-нибудь не угробил. Впрочем, ребята с грузовиков тоже попали и ничего…
Не о том думаю.
Это потому, что вокруг все спокойны, никто не бегает, не суетится. Тогда как в беду попал ребенок! Они вообще что-нибудь собираются предпринимать?!!
Считайте, этот такой благоприобретенный комплекс внеземельщика — "помоги соседу". Целую неделю сидеть на жопе ровно, когда вокруг творятся такие дела, было выше моих сил. Что я мог? — Например, думать о том, что на космической станции нельзя потеряться, особенно, когда твои поиски организует администрация. Судя по датам на уведомлении, девочка пропала три дня назад, как раз во время визита последнего рейсового звездолета. Однако за руку через шлюз ее никто не проводил — люди бы увидели, а трюмный груз формируется минимум за сутки до погрузки. Понятно, почему Вернер ищет ребенка на станции, непонятно, почему не нашел.
Сколько лет может быть малышке? При нашей последней встрече детей у Челленджера не было. Совсем кроха… Ребенок в таком возрасте — стихия, о присутствии которой все окружающие узнают вне зависимости от того, хотят или нет. Он шумит, плачет, просит есть, пачкает пеленки и вообще совершает множество действий, которые невозможно игнорировать. Заставить его сидеть тихо нельзя — он еще не понимает последствий своих поступков, результатом станет грандиозная истерика, после которой
Будем мыслить позитивно: кто-то нашел способ спрятать шило в мешке. Как? Секрет анабиоза человечество еще не открыло, но проблему поддержания жизнедеятельности недееспособного организма (а ребенок в таком возрасте по определению недееспособен) вынуждено было решать регулярно. Если не рассматривать постоянное присутствие няньки, вариантов существовало не много. Самый очевидный — искусственная кома, используемая в медицине и, что не всем известно, при спасении потерпевших кораблекрушение. Глубокий сон минимизирует потребности в еде и кислороде, исключает нервный срыв и приступы паники, обеспечивает безболезненную смерть (посмотрим в глаза правде). Нужное оборудование должно быть на станции по определению.
Проглотив остывший кофе, я решительно направился в сторону медотсека. Попасть туда сложности не составило, оторваться от сопровождения — тоже. Трудности начались перед шлюзом в отделение реанимации: там меня ждали мрачный, как смерть мистер Вернер и все те же плечистые полисмены.
— Ну, и что ты тут забыл?
— Я только посмотреть! — истово побожился я.
— Без тебя посмотрели. Вали в свою каюту!
— А спасательные капсулы проверили?
— Да. Ты все еще здесь?
Я постарался быть спокойным и настойчивым.
— Как проверили? Открыли каждую или снаружи на лампочки поглядели?
— Смысл? Они все обесточены.
— Смысл в том, что нужное устройство можно вынуть и унести.
— Пацан, ты представляешь себе размеры спасательной капсулы?
Да он просто нарывается, пользуясь физическим превосходством!
— Я представляю себе размеры этой капсулы без аккумуляторов и радиационной защиты — как раз такие, чтобы вытащить через стандартный дверной проем.
Правда, живучесть у нее в таком виде — пятнадцать минут, ровно столько, чтобы спасатели успели доставить потерпевшего на свой корабль. Но ведь питание можно и от другого источника подать!
Вернер замер на мгновение, а потом, ничуть не смущаясь свидетелей, принялся раздавать приказы по коммуникатору.
— Ты — за мной! И без фокусов.
Я покладисто кивнул.
Работа станционной службы безопасности была поставлена превосходно — на то, чтобы проверить спасательные капсулы (которых на такой станции могло быть несколько тысяч) у полисменов ушло меньше часа. Хотя, возможно, им просто повезло. В общем, выпотрошенную капсулу нашли, а вот следы потрошителей — нет.
— Черт, черт! — Вернер стукнул кулаком о ладонь. — Умный, ур-род.
— Позвольте мне помочь, — начал я по новой. — Вам абсолютно необходим независимый эксперт. Вот вспомните, сколько времени вам потребовалось, чтобы догадаться про капсулы?
Вероятно, больше, чем мне. Вернер сердито поджал губы:
— Ты что, так хорошо знаешь станцию?
— Конечно! В смысле, стандартные схемы и возможности оборудования.
— Подпишешь "неразглашение".
— Без проблем!
— Что тебе будет нужно?
— Для начала, посмотреть результаты вашего расследования.