И.о. Кощея
Шрифт:
– Мешок золота?! – пискнула левая голова.
– Я сказал «мешок»? Ошибся, Горыныч, извини. Два мешка. Лично проверю! А хвост…
– Не надо хвост, – поднялась на длинной шее средняя голова. – Виноват, Федь, были не прав. Исправимся, чтоб мне одной морковкой кормиться! Ну чего ты, Федь? Чего между друзьями не случается, а?
– Паразит ты, Горыныч, – вздохнул я. – Вроде человек порядочный, а как занесёт тебя временами…
– Какой мы человек? – тоже вздохнула правая голова. – Змей я.
– Тоже верно… Я ведь, Горыныч, о тебе забочусь. Вернется вот Кощей-батюшка, да давай
– Федь… Ну понял мы… Ага?
– Ага, Горыныч. Поверю я тебе в последний раз. Добрый я, понятно? И… фиг с тобой! Не два мешка золота в бухгалтерию сдашь, а всего один.
Расстались мы с Горынычем друзьями. Калымдай со своим десятком загрузился на Змея, махнул мне на прощание и рванули они прямиком на север. Я же кивнул оставшимся бойцам да рыцарям и, напялив ненавистный шлем, отправился прямиком в тронный зал. Шагать по коридорам в сопровождении такой свиты было неудобно, но я терпел – положение обязывает, а кроме того мало ли какую подлость могут еще эти подземные змеелюди затеять. Лучше наготове быть…
* * *
В тронный зал я входил с опаской разглядывая потолок. Вроде всё в порядке. Починили быстро, молодцы.
Я так и сказал Гюнтеру, уже поджидавшему меня около трона:
– Молодцы, быстро управились.
– Рады стараться, Ваше Величество, – коротко поклонился Гюнтер. – Велите допустить делегацию от морского царя?
– Давай, – кивнул я. – Чего тянуть?
Ребята Калымдая рассредоточились вдоль стен, а рыцари-зомби десятком стали вокруг трона, а остальные выстроились в две шеренги у дверей, готовые сопроводить посла ко мне.
Посол был не один, а со свитой, человек в двадцать. Приглядевшись, я поправил себя – не люди это. Может и люди только разновидность какая-то. Все в чешуе, глаза большие круглые, а носов почти нет, только две дырки над тонкой линией губ.
– Господин Бульктерьер, посол морского царя Его Величества Морифанта Седьмого! – возвестил торжественно Гюнтер, а из толпы дипломатических служащих гордо выступил вперед высокий… Ну вот как их называть? Рыболюд? Человек-амфибия? Короче – высокий чешуйчатый мужик.
– Великий и могущественный морской царь, – заплямкал губами Бульктерьер, – грозный, но милостивый Морифант Седьмой, решил честь оказать Кощею и прислал меня, слугу своего верного, для переговоров!
– Михалыч, – я обернулся к стоящему рядом деду, – это что за этикет такой странный? Честь Кощею оказать, прислав эту воблу? Что-то я не понял…
– Борзеють, гады, – хмыкнул дед. – Чуют, что Кощеево царство не в силе, вот и на рожон прут.
– Радость-то, какая великая, – обратился я к послу, – видеть тебя тут у нас, господин Бульктерьер. Охренеть просто, какая радость. Ну и с чем пожаловали? Не Кемскую волость, надеюсь, просить будешь?
– Царь мой, великий Морифант Седьмой, будучи покровителем изящных искусств да тонким
– И чё? – я развалился на троне. Какой-то и правда наглый посол попался. Жаль его потолком вчера не накрыло.
– Морифант Седьмой, требует тебя, Кощей, отдать ему эти гусли!
– Вот прямо требует? – я подмигнул рыцарям-зомби и те тут же заломили послу руки, хорошенько так завернув их за спину.
– Что такое?! – завопил Бульктерьер, согнувшись чуть не до пола.
– На кухню его, Аквамена недорезанного, – приказал я. – Побалуем ребят ухой.
Посол чего-то там еще верещал, но я уже скомандовал мысленно рыцарям «В подземелье» и те скоренько выволокли чешуйчатого из зала.
– Государь, – из толпы посольской свиты вперед выступила тощая длинная дама. – Так ведь нельзя. Посол – личность неприкосновенная.
– Так я к нему и пальцем не прикоснулся, – пожал я плечами. – А ты сама кто будешь-то?
– Первый помощник посла, Ваше Величество, – поклонилась чешуйчатая. – Госпожа Морина.
А ничего так Морина эта, худющая, конечно, но всё при всём, опять же разговаривает вежливо, не загоняется как этот Бульктерьер.
– Вот с тобой, госпожа Морина, я и буду дело иметь.
– Благодарю, Государь, – поклонилась Морина. – А господин посол?..
– А это уж как шеф-повар наш, Иван Палыч, скажет, – я развёл руками. – Если одобрит, то бесам скормим, а если мясо плохое, то велю в пруд его выпустить – буду по воскресеньям на рыбалку ходить. С динамитом.
Новоиспеченная послица… ну, посол женского пола, вздохнула, а я ударился в философию:
– Ежели вот так рассудить, царь этот морской, ну кто он по сути своей есть? Амфибия – земноводное по-нашему. Лягушка, если уж совсем по-простому говорить, а, Михалыч?
– Истинно, батюшка, – кивнул дед. – Жаба он и есть.
– И это земноводное что-то от нас требовать пытается? Не верю. Вот не верю, Мориночка и всё тут, что такой мудрый царь и вдруг решил рискнуть и жизнью и всем своим царством ради удовольствия побахвалиться, да нос позадирать передо мной. Неужто царь твой, госпожа посол, не ведает, что стоит мне пальцами только щёлкнуть, как в море-окиян твой, с небес сера литься начнёт? Думаешь, не ведает? Думаешь, тупой он у тебя такой, а Морина?
– Не гневайтесь, Государь, – опять вздохнула Морина. – Смею утверждать, что господин Бульктерьер превысил свои полномочия и позволил себе высказывания, совершенно не совместимые с его положением, очернив, таким образом, моего государя Морифанта Седьмого.
– Вот смотрю я на тебя, госпожа ты моя Морина, – покивал я головой, – и удивляюсь – чего это сразу такую разумную даму послом не назначили? Ну, хорошо, так что там про гусли-то?
– Мой царь, Морифант Седьмой, действительно является заядлым меломаном, что благосклонно сказывается и на нём, и на придворных, и на всём нашем подводном царстве, – снова поклонилась госпожа посол. – Услышал он, что есть в вашем царстве, Государь, некая колдовская прелестная вещица, гуслями-самогудами называемая и приказал мой царь попросить Ваше Величество продать или обменять их.