И.о. поместного чародея. Книга 2
Шрифт:
– Кафедра магической истории! – объявил маг-распорядитель, ударив в небольшой гонг. Невысокий коренастый чародей с красноватым лицом, чье выражение отбивало всякое желание вступать с ним в спор, поднялся на возвышение и прошел за трибуну. То был магистр Урбан Клеодский, глава кафедры историков. Как и прочие его коллеги, он выступил с небольшой речью, сдержанно, но емко восхваляющей его самого, как руководителя кафедры, и перешел к перечислению достижений аспирантов. На словах все выглядело так, будто магическая история находится на пороге небывалого расцвета, но я прекрасно понимала, что такую
– ...И залогом успеха я в первую очередь считаю молодую кровь, – глава кафедры подошел к финальной части своей речи. – Каждый маг, решивший совершить свой вклад в историческую науку, воплощает в себе мои чаяния и надежды. И особый интерес в этом году для меня представляет таинственный аспирант магистра Аршамбо Верданского, о котором я узнал лишь недавно. Рекомендации мессира Аршамбо настолько заинтриговали меня, что я попрошу вашего разрешения, господа, самую малость изменить регламент симпозиума. Пусть магистр Леопольд Иоффский выступит первым от кафедры магической истории!
– Ничуть не возражаем, – ответил один из ученых магов, и я тут же услышала знакомое бульканье, правда, значительно ускорившееся. Думаю, даже боевой маг, прошедший с отличием испытания на быстроту реакции, не сумел бы выхватить из рук Леопольда фляжку до того, как она опустела.
Уж не знаю, придало ли выпитое магистру храбрости или же Леопольд на деле был куда более мужественным человеком, чем казалось мне и ему самому, однако он без колебаний взял папку и уверенно направился к трибуне, точно каждый божий день ему выпадало держать речь перед ученым советом.
– Не говорите магистру Леопольду об этом никогда, – прошептал Мелихаро, придвинувшийся обратно ко мне, – но у меня от волнения за него вот– вот остановится сердце. И руки! Посмотрите на мои руки – они трясутся!
– Он справится, – дрогнувшим голосом отвечала я.
Не прошло и нескольких минут с того момента, как магистр Леопольд поприветствовал собравшихся и принялся зачитывать свой доклад, как демон восхищенно произнес:
– А ведь у него талант!
– Еще бы! – отозвалась я, с одобрением глядя на Леопольда. – Вспомните, как прекрасно он кричал у изгардских ворот! Его голос просто создан для публичных выступлений!
И в самом деле, магистр Леопольд декламировал текст, который даже не понимал, с таким выражением и страстью, что лысины ученых чародеев порозовели от удовольствия – им передался пыл лжеаспиранта. Конечно, свою роль сыграл и сам доклад: я слушала очень внимательно, и почти сразу поняла, что это действительно солидный труд, значительно превосходящий своей глубиной отчеты о мазях или гороскопах, слышанные мной сегодня. Но Леопольд, несомненно, придал ему значительности и блеска своей выразительной, страстной манерой чтения, порой входящей в разнобой со смыслом слов, им читаемых, но, тем не менее, заставляющей слушателей задерживать дыхание. Когда магистр умолк, присутствующие, не сговариваясь, разразились аплодисментами, к которым мы с демоном охотно присоединились.
Однако,
"Неужели?.. – взволнованно думала я, невольно возвращаясь взглядом к ряду, где сидел Искен. – Как он узнал, что нужно писать два доклада? Не мог же он за ночь написать такую отличную работу! Это явно труд нескольких недель, не меньше. Тогда он даже не подозревал, что мы встретимся. Что же это получается..."
– Вы были великолепны, мессир! – вслух произнесла я, обращаясь к вернувшемуся Леопольду.
– Я знаю, – ответил тот с важностью, и достал из другого кармана полную фляжку, чему я не решилась более препятствовать, ведь Леопольд заслуживал награды.
Распорядитель вновь ударил в колокол и объявил, что пришло время для выступлений аспирантов, подававших именную заявку на участие в симпозиуме.
– Искен Висснок! – произнес он.
Я, предчувствуя, что все мы сейчас услышим кое-что удивительное, подалась вперед, не обращая внимания на недовольное бормотание демона. Искен же, поднявшись со свойственной ему ленивой грациозностью, громко и четко заявил:
– Я не подготовил доклад.
И снова уселся на свое место, даже не подумав принести извинения, которые, впрочем, ему бы не помогли. Я увидела, как побагровели от гнева лица чародеев из ученого совета, как магистр Аршамбо повернулся к своему аспиранту, точно громом пораженный, и поняла, что сейчас разразится буря.
Глава 19, где на Искена обрушивается гнев ученого совета, а Каррен, получив тревожные вести из Армарики, решается на весьма дерзкое преступление
– Мессир Искен! – подал голос один из ученых магов, грозно насупившись. – Верно ли я помню, что вы подавали заявку еще в середине лета? Тогда вы еще не были аспирантом и мы пошли на нарушение регламента, принимая ее. Не припомню, чтобы молодые маги оказывали подобное неуважение к доверию ученого совета!
Но Искен хранил упрямое молчание. Вместо него извинения принес Аршамбо, не пытавшийся скрыть своего недоумения, но опасающийся прилюдно устраивать разбирательства со своими аспирантами. И без того вся Академия сплетничала о его прошлых неудачах, каждая из которых давала новую пищу для пересудов.
Слова Аршамбо лишь самую малость смягчили сердца чародеев из ученого совета. Они долго еще перебрасывались возмущенными репликами, и, в конце концов, тот же маг, что первым обратился к Искену, заявил:
– Молодой человек, мы все знаем, какую фамилию вы носите. Должно быть, вы считаете, что одной ее достаточно для того, чтобы свысока смотреть на порядки, установленные в Академии. Но, уверен, ваш почтенный отец, магистр Рассе Висснок, ждет, что его сын принесет славу иного рода своей семье. Вам давно пора взяться за ум, Искен, и, честно признаться, последнее время мне казалось, что вы тоже это понимаете. Не всегда вы сможете прикрыться именами предков, юноша.