Ибворк. Книга 2
Шрифт:
— Ты давно не спишь? — спросила Анн, прищурив глаза.
Элизабет промолчала. Ей было смешно слушать, как девушки уже распределили кто будет чьей женой, хотя сама Лиз этого еще не знала. О планах Грэкхэма она могла лишь догадываться. Она бы, конечно, хотела, чтобы он попался на её удочку, и предложил стать его женой, но это были лишь её желания, и ничего больше. На самом же деле Грэкхэм мог разгадать её планы, и тогда ей уж точно несдобровать. А её бесхитростная выдумка по поводу того, что Маргарет выбрана в жены Джеку, забавляла её ни чуть не меньше, чем предположение того, что Грэкхэм хочет жениться на ней.
— Тэолана,
— Девушки, не забывайте, что меня зовут Элизабет, а не Тэолана, — добродушно засмеялась Лиз.
— Ну ладно, Элизабет, почему бы вам с Джеком не пожениться? — не унималась Линда.
— Да мы бы, может, и поженились, если бы на то была наша воля, — вздохнула Элизабет, — только обстоятельства выше нас.
Сама не ожидая того, Лиз чуть было не раскрыла всю свою страдающую душу перед девушками, которые, по сути, были бы рады её бедам.
— Ах ты, лживая девчонка, — услышала она Берту. — Только недавно ты говорила Джеку, что не любишь его, а любишь его отца, а нам сейчас рассказываешь сказки о том, что любишь Джека. Тебя не поймешь!
— Я и сама не могу себя понять, — призналась тихо Элизабет.
— А каково это, быть невестой Господина? — продолжала засыпать вопросами Мэри, не обращая внимания на нападки Берты.
Элизабет не знала, что и ответить. Она-то сама не знала, каково это быть его невестой. Пока она была лишь его пленницей, и ни на что другое рассчитывать особо не приходилось. Он мог выбрать ей в мужья либо дворянина, либо башмачника, либо вовсе сгноить в темнице. Его планы были для нее загадкой. И предположения Джека и девушек о том, что она станет женой Грэкхэма, начали её раздражать.
— Я даже не знаю, что вам и сказать. Я бы не хотела обсуждать эту тему. Мне неизвестны планы Господина.
— Опять врешь? — не смогла промолчать Берта, зло посмотрев на Лиз.
— Думай как хочешь, но меня оставь в покое, — чуть не закричала Элизабет.
В комнате тут же воцарилась тишина. Никто не смел и рта раскрыть. Девушки не знали что и думать о новом положении Элизабет. Конечно, над ней можно было поиздеваться, если она не будет женой Господина. А если будет? Тогда им будет не сладко.
Маргарет переоделась ко сну, подавая пример всем остальным. События вечера, слишком насыщенные всякими перебранками и разоблачениями, измотали девушек. Они одна за другой укладывались спать. Последняя ложилась Анн. Она погасила свечи, и темнота укутала своим покрывалом девушек.
Тишина говорила о том, что, либо девушки уснули, либо каждая увлечена своими мыслями. Элизабет, утомленная событиями прошедшего дня, свернулась клубочком и заснула. Ей снился Джек, как они карабкались по горным склонами и любовались невероятно красивыми пейзажами. В её сне они были вместе. Их сердца бились в унисон.
— Лиз, просыпайся, — разбудил девушку голосок Лори. — Все уже встали и собираются на завтрак.
Элизабет сладко потянулась и по-детски протёрла глаза кулачками. Вчера она даже не позаботилась о том, чтобы переодеться, и её чёрное бархатное платье теперь имело очень жалкий вид.
— Что же делать? — сокрушенно произнесла она, пытаясь руками разгладить платье, — В таком виде я не смогу показаться за завтраком.
— Вчера надо было подумать об этом, — подернула плечами Лори, озабоченно взирая на хозяйку.
В этот момент в дверь ванной постучали, и в нее вошла Линда. В руках она держала платье из темно-зеленого шифона с черными вставками.
— Когда ты встала, — заговорила Линда, — я увидела, что твое платье сильно измято. Надень мое.
С этими словами она повесила платье на вешалку и вышла. Элизабет аж насторожилась. Что бы все это значило? — недоумевала она. То её ненавидят, то предлагают красивое платье. Она переглянулась с Лори и протянула руку к платью. Мягкий струящийся шифон приятно коснулся её руки. Недолго думая, Элизабет скинула с себя бархатное платье, оставив его смятым комочком лежать на полу, и отдалась ласкающим струям теплого душа. Вымыв голову, она обильно намылила тело. Поскользнувшись, Лиз чуть было не упала, но вовремя ухватилась за выступ ванны.
— Поосторожнее, — заботливо пискнула Лори. — А то переломы и ссадины тебя совсем не украсят.
Лиз оставила без внимания реплику мышки, и, зажмурившись, подсунула лицо под торопливые ручейки воды. Закончив мыться, она шагнула на махровое полотенце для ног, и серебристые капельки воды заскользили по изящному стану девушки. Лиз вытерлась неторопливо и с особой тщательностью.
Затем она облачилась в шифоновое платье. Фигуры у девушек были схожи, и платье село на Элизабет, как будто его шили для нее. Посмотрев в зеркало, Элизабет довольно улыбнулась. Да, она действительно недурна собой!
Выйдя из ванной, Лиз заметила к себе повышенное внимание со стороны девушек. Каждая старалась быть любезной по отношению к ней. Все лица девушек источали обходительность и доброжелательность. Непривычно было видеть их такими. Обычно девушки славились дурным нравом и ненавистью друг к другу.
— Элизабет, мы ждали тебя, чтобы пойти на завтрак, — полебезила Мэри.
— Спасибо, — скромно ответила Элизабет. — Линда, мне очень приятно, что ты предложила мне надеть свое платье. Оно прекрасно.
— Тебе оно очень подходит, — улыбнулась Линда открытой доброй улыбкой.
Элизабет не хотелось больше перебрасываться любезностями, и она направилась к дверям. Путеводный Огонек довел стайку девушек до обеденного зала. Девушки заняли свои обычные места и стали ждать, когда подадут еду.
Все было, как обычно. Грэкхэм молча вошел в зал, поприветствовал подданных легким кивком головы, за ним следовали Дайнер с Тамрэтой, Джек, Зузу и несколько приближенных колдунов.
По взмаху руки Грэкхэма из пастей мраморного дракона, стоящего посредине зала, стала вылетать самая изысканная еда на тарелках, и становиться на столы перед присутствующими колдунами и ведьмами. Вино лилось фонтаном, наполняя бокалы. Кулинарные шедевры заполняли собой столы. Фрукты в корзиночках любезно подлетали ко всем желающим полакомиться сладеньким. Завтрак был больше похож на какой-то пир. Хотя удивляться было нечему, — любая трапеза в Норемэте была обильной и помпезной.