Идеальная невеста мажора
Шрифт:
– Вот как… – прищурилась я, недоверчиво посмотрев на парня.
Красавчик, какие ещё секреты ты в себе таишь?
5
Анатолий
Мария оказалась достаточно лёгкой и открытой девушкой. Мне было интересно разговаривать с ней даже ни о чём, и это чувство было для меня странным и волнительным.
Когда она спросила меня о моих интересах, я немного завис. Такой вопрос мне не задавали примерно никогда. Девушек,
Мария оказалась другой, и этим манила ещё сильнее.
– Меня с подросткового возраста интересовали компьютеры. Я с лёгкостью могу собрать и разобрать любой компьютер, разбираюсь в жестянке, ну и немного в программах, – с гордостью сказал я.
Иногда мне хотелось гордиться своим увлечением, но частенько меня стыдили за него.
– Ух ты! – воскликнула Мария и не стала скрывать увлечённого взгляда, чем ещё больше польстила мне. – А почему не пошёл в айти?
– Долгая история, – отмахнулся и сник.
Не очень хотелось рассказывать: слишком неприятно и больно об этом вспоминать.
– Ну, я вроде бы никуда не тороплюсь. Поделишься? – на мгновение застыл. Ей, действительно, был интересен я сам.
– Если совсем коротко, мой отец не считает это перспективной профессией и поэтому заставил меня пойти на экономическую специальность. Баллов для бюджета я не набрал, отец платит бешеные бабки и думает, что из меня выйдет что-то путное, – выдал я целую тираду.
Упустил, правда, то, что до моих двенадцати лет отец жил в другой семье, растил дочь. Пытался сделать из сестрицы экономичку, а она в итоге стало танцовщицей. Не получилось со старшим ребёнком, принялся за младшего.
– Какие странные у твоего отца взгляды, – поморщилась Мария. – Айти – очень перспективное направление. От программирования, когда люди создают новые программы и зарабатывают сотни тысяч в месяц, до системных администраторов, способных починить любую технику. И это в разы круче экономики.
Кивнул, печально улыбнувшись.
– Спасибо. Рад, что хоть кто-то меня понимает. Ряд одногруппников считают меня не от мира сего, – сделал небольшую паузу и отпил газировку, почувствовав как во рту пересохло. – Для человека с экономическим образованием ты слишком хорошо в этом разбираешься.
– Ну… – Мария протянула, и её глаза забегали из стороны в сторону. – Скажем так, в одиннадцатом классе, перед тем как выбрать финансы, я мониторила различные профессии и перспективы в карьере. Будь я технарём, пошла бы в айти, но так и не смогла сдать нормально пробник по информатике. Запоролась на системах счисления, типа двоичных и шестнадцатеричных… До языков программирования так и не дошла, – Мария так смешно округлила глаза, что я не выдержал и рассмеялся.
Да уж. Меня в первое время тоже пугали различные системы счисления. Слишком привык я считать от нуля до десяти. В других системах было
– А какой твой главный интерес? Поделишься? – поймал себя на мысли, что мне хочется узнать о Марии побольше.
Я ведь только что открыл ей самый главный секрет. И это не как в Сумерках: «Бэлла, я вампир». А в реальности прозвучало как: «Мария, я айтишник». Даже самому стало смешно от этого безумного сравнения.
Мария неожиданно стушевалась, услышав этот вопрос, как будто увлекалась чем-то очень постыдным, и я ещё сильнее заинтересовался.
6
Мария
Стушевалась, когда Толя перевёл внимание на меня. Не очень любила говорить о себе. Возможно, просто не привыкла. Возможно, не знала, как и зачем это делать. На мгновение замкнулась, вжавшись в диванчик.
– Мария? – переспросил Толя, и я тяжело вздохнула.
– Обещаешь, что не будешь высмеивать? – осторожно спросила я, прощупывая почву.
– Нет, с чего я должен? Мы вроде как взрослые люди… – посмотрел на меня пытливо, вопросительно, и я вновь растерялась.
Мои одноклассники в школе тоже вроде как были взрослыми, по крайней мере, в старших классах, но я то и дело слышала от них тычки в сторону рисования. Они с насмешкой называли меня художницей от слова «худо», мечтательницей и витающей в облаках. Фиолетовой вороной, которая не вписывалась в общество. Белой называли реже, просто тогда я чаще носила фиолетовый цвет.
В конце концов, я окончательно замкнулась в себе, перешла на более спокойные оттенки в одежде, пряча себя. Прятала свою личность от всех, кто мог меня хоть как-то задеть.
– Ладно, – неожиданно для себя решилась открыться. – Я люблю рисовать.
Некоторое время новый знакомый с удивлением смотрел на меня. Я так и застыла, боясь услышать его вердикт. Боялась быть отвергнутой. Боялась…
– И всё? – наконец, спросил Толя. – Я уж думал, что ты чем-то противозаконным или плохим занимаешься.
Лицо само расплылось в улыбке, которую я не смогла сдержать. Щёки постепенно начали гореть, и я опустила глаза. Его слова были так приятны!
Хотя бы один человек принял меня такой, какая я есть, а не высмеял моё увлечение.
– У тебя есть с собой хоть что-то? Я бы посмотрел на твои рисунки, – продолжил он. Его интерес был настоящим, неподдельным, и это неизвестное чувство, что можно не прятаться, так и манило.
И мне почему-то захотелось ему показать. Поделиться. Открыть что-то настолько важное и сокровенное.
Кивнула, достала блокнот и протянула парню, совершенно забыв, что сегодня я рисовала его образ. Поняла я это, когда стало совсем поздно, и Толя начал листать мои зарисовки. Теперь я молилась, чтобы он пролистнул ту страницу.