Идеальная секретарша
Шрифт:
– Может быть, нам сделать презентацию книги и там я постараюсь ответить на все вопросы? – После чтения длинной статьи в еженедельнике спросила Анна.
– Хорошо, я помогу вам все это организовать, – подумав, ответил издатель, – но…
– Это «но» я беру на себя – все расходы – мои.
– Хорошо, готовьтесь. Я сообщу вам через два дня обо всем, что мне удастся сделать, но будет лучше, если вы позвоните мне сами.
Еще раз бегло окинув взглядом статью в газете, Анна бросила ее на стол.
– Ведь в моей книге нет ни одного фактического лица, все фамилии изменены! Оставлена лишь суть, сюжет… а в том, в чем меня обвиняют, вообще, абсурд.
– Иногда достаточно и этого. – Сказал издатель. –
– Я непременно воспользуюсь вашими советами. – Несколько ошеломленная разговором ответила Энн Клайм – Анна Климовская. – Это касается прежде советов насчет юриста, да и вообще… – И, не закончив фразу, она поспешила выйти из кабинета.
Первым делом, выйдя из издательства, она позвонила своей институтской подруге Варваре, которая была в курсе всех дел не только Анны Климовской, но и всего института. У подруги можно было узнать кто чем занимается сейчас, кто чем занимался в прошлом, да и чем собирается заниматься в будущем. Анна подругу свою любила только за одно – та любила Анну. Любила она Анну просто так – ни за что. Но это не мешало Варваре называть подругу дурой, бестолочью, графоманкой. Она всегда говорила, что ее романами – сопливыми, слезливыми и глупыми – следует растапливать камин на даче. Однако Варвара камин все-таки не растапливала по одной важной причине – у нее не было ни камина, ни дачи. И вообще, Варвара считала себя женщиной простой – пролетарского происхождения – и всячески подчеркивала это своими такими же простыми манерами, стараясь демонстрировать грубоватость, резкость. Хотя отец Варвары был совсем не пролетарского происхождения – он был профессиональным военным, а мать – хорошей и очень дорогой переводчицей. Варвара же свою грубость объясняла так: защитная реакция на грубость и жестокость самого мира… Хотите принимайте меня такой – хотите откажитесь. Ее принимали.
И когда Анна бывала в Москве она обязательно останавливалась только у Варвары, на что та всегда реагировала одинаково:
– Ты что, – вопила она всякий раз, – думаешь, что у меня нет личной жизни, что у меня можно останавливаться когда тебе вздумается! Ты никогда не предупреждаешь о своем приезде, а у меня может быть мужчина в постели, может быть это чей-нибудь муж!
– Но у тебя никогда никого не было… – Оправдывалась Анна.
– Почему ты не едешь к своей задушевной подруге, которая, кажется, именно у тебя когда-то увела любовника? Или к своему братцу, у которого есть две квартиры, дача и три любовницы?
И это был обычный прием. Так всегда Варвара принимала подругу, если та не предупреждала заранее о своем приезде, а она поступала именно так.
Про братца же Варвара говорила всякий раз только потому, что была им обижена – тот в свое время не обратил на Варвару никакого внимания, а женился на своей однокласснице. И в этом его поступке она считала виноватой только Анну – не сумела убедить в преимуществе Варвары. И была у брата всего одна квартира, одна жена и ни одной любовницы. По крайней мере, до некоторого времени не было, хотя сейчас у него, по сведениям все той же Варвары имелся
Так было и на этот раз: сначала Варвара предъявила Анне претензии, потом пожаловалась на свою жизнь, на жизнь страны и народа в целом, затем она перемеряла то, что ей привезла в подарок Анна, потом наступил черед поругать все то, что она только что меряла… А заодно – и их паршивый иностранный капитализм. Впрочем, досталось и коммунизму. Но и на этом все не кончилось: она позвонила своей приятельнице и ленивым голосом перечислила обновки, которые она, якобы, приобрела на этой неделе за свой фантастический гонорар, полученный за перевод чьей-то монографии – так перед приятельницей она всегда легализовывала подобные подарки. Но и это не все, потому что только после того, как она развесила на плечики этот ворох подаренной одежды, сварила две чашки кофе и выкурила сигарету, наступил черед слушать то, что хотела сказать Анна.
Анна же она не относила себя к разряду сильных женщин, однако не имела она и привычки просить чьей-либо помощи или совета. И если она рассказывала о себе хоть что-то, то это означало одно – свое решение она уже приняла самостоятельно, а информирует других лишь потому, что они этого заслуживают. И это лишь акт доверия, но не более. Потому что рассчитывала Анна всегда только на свои силы…
Глава 5
АННА, суббота, 13 сентября, Москва
Еще по дороге в Москву Анна заехала в Ригу, где пробыла всего каких-то полдня – так торопилась…
Там она оплатила счета за квартиру, телефон и сняла в банке «Pareх» деньги с депозита, забрала старый кейс из-за которого и заезжала в Ригу, и в тот же день вылетела в Москву. Почему она так спешно решала свои дела, она бы и сама не ответила, но что-то заставляло ее так торопиться. Теперь же в Москве она понимала, что ее так гнало – это было совершенно определенное чувство тревоги. И возникло оно конечно не случайно. Тогда она твердо в этом была уверена – теперь же она знала с именем какого человека это связано… Впрочем, она никогда об этом и не забывала. Она знала, что ничего не кончается просто так.
И еще. Вчера, выйдя от издателя, она позвонила адвокату, рекомендованному ей когда-то кем-то из друзей.
… Адвокатом оказалась молодая женщина Елена, скорее девушка – так молода она была и даже в какой-то мере наивна. Она то и дело заглядывала в какие-то справочники, папочки, книжечки и производила впечатление неуверенной в своих силах студентки перед сдачей зачета. Анна так расстроилась, глядя на ее суетливые движения, что долго не могла сформулировать свою мысль, отчего адвокат даже переспросила: «А вы действительно пишете книги?» Потом, правда, Анна смогла себя настроить на деловой лад и даже рассказать по какому поводу она обратилась к адвокату.
В конце концов договорились так: Анна дает ей возможность ознакомиться со своими работами и необходимыми бумагами или информацией, а потом они встречаются и Анна передает ей дополнительно еще и черновики, которые она к счастью не успела выбросить. И все это нужно успеть в ближайшие дни… Правда, Анна и сама не знала, какие бумаги она должна дать на просмотр адвокату, потому что не представляла ни степень какой-либо опасности, ни опасности вообще как таковой. Она лишь чувствовала, что на нее надвигается какая-то большая неприятность. Но как все творческие личности, она была далека от принятия каких-то превентивных мер…