Идеальная совокупность. Том 2
Шрифт:
Белый костюм дополнительно увеличил его в размерах. Пиджак распахнут, одна пуговка шёлковой гавайской рубахи выскочила из петли, в прорехе виднелся нежно-розовый студень живота.
Старание Борзова выглядеть трезвым обнуляла избыточная говорливость.
За подполковником по пятам ходил привезший его Захаров, хозяин кабачка «Услади друзей» и ещё пары аналогичных заведений. У Захара типаж коммерса, застрявшего в девяностых. Стрижка ежом, наглый прищур, комплект цацек литого золота – цепура с крестом, часы, браслет,
Кораблёв поджал губы: не побоялся ведь, гадёныш, сесть за руль. Знает: чуть чего – Сан Саныч от гайцов отмажет.
– Глянем, – бросил начальник СО, двинувшись к эпицентру места происшествия.
Калёнов, Борзов и примкнувший к ним Захар последовали его примеру.
Вытащенный «пэпсами» труп растянулся поперек дороги. Около него сидел на корточках криминалист Елин, особой приметой которого была привезённая из командировки в Чечню седая прядь волос на затылке.
Макс обернулся на звук шагов:
– Ближе не подходите. Тут два посторонних следа. Не убитого, не детские и не от берцев.
Кораблёв встал как вкопанный. Квалификация многоопытного Елина сомнению им не подвергалась.
– Это чё у него там во рту? Болт пролетарский? Реально? – Захар вознамерился зайти с фланга.
Терпение Кораблёва иссякло:
– Уйдите отсюда!
Коммерс только хмыкнул в ответ. Он помнил Кораблёва как завсегдатая своего весёлого кабачка. То, что с тех пор минуло десять наполненных важными событиями лет, Захаров во внимание не брал.
– Александр Александрович, уймите своего…хм… товарища! – главный следователь города был на грани взрыва.
– Костик, в самом деле, – начальник КМ скорчил собутыльнику заговорщическую рожу, означавшую: не тронь – оно и не завоняет.
– Давай недолго, Саныч. Люди ждут! – сунув руки в карманы, Захаров вальяжно пошагал к огромному чёрному джипу с наглухо затонированными стеклами.
Когда он удалился на достаточное расстояние, Кораблёв спросил:
– Личность установлена?
– Личность знаменитая, – начальник ОУР криво усмехнулся. – Это ж моя бывшая зона. Убиенный – Вася-сколько времени, он же Грюков Леонид Викторович, семьдесят седьмого гэрэ, проживает: Димитрова семь, квартира, если память мне не изменяет, двадцать один. Первый этаж, налево…
– Подождите, он Василий или Леонид?
– По паспорту – Леонид, в миру – Вася. Он психбольной. Бродит по району, спрашивает у всех время. – Калёнов по инерции говорил о погибшем в настоящем времени. – Безвредный в общем-то. Но весной-осенью, когда у них, у психов, обострение, поступали жалобы, что он, значит, онанизмом занимается в общественных местах. Тогда его в психушку ложили. Поколют его там, выходит тихий. Снова идет гулять, сколько времени спрашивать.
– Отрезанный член во рту – явно какой-то знак, – Кораблёв пытался нащупать мотив. –
Его размышления активировали Борзова:
– Александр Михалыч! Помните расчленёнку на Белинского? Ну, где злодей был мясник… Он как сказал? При забое хряку перво-наперво отрезают пипирку, чтобы, значит, мясо не завоняло! Может, Васятку тоже того? На антрекоты собирались пустить? Вон он какой справный!
– Не наш случай, – Кораблёв не поддержал скоморошество подполковника.
Прошлогоднее убийство на улице Белинского было из другой оперы. Там преступник подозревался в каннибализме обоснованно.
– Я Малова отправил на Димитрова семь – у матери узнать, когда Вася ушел из дома, – в разговор вклинился Калёнов.
Ему, похоже, было неловко за поведение своего начальства.
– Правильно, – одобрил Кораблёв, – сузим светлый отрезок времени.
– Сердюка в «Дилижанс» заслал, это наливайка за углом…
– Я знаю.
– Там у нас крепкие позиции. Разнюхаем, какая гопота тут сейчас рулит. Чего ещё? Участковый поквартирный обход делает, – большим пальцем майор ткнул в сторону ближайшей пятиэтажки.
– Мало, мало людей на отработку жилмассива, Роман Александрович…
– О, господа убойщики пожаловали! – звонко хлопнул в пухлые ладоши Сан Саныч и закричал, дурачась. – Опаздываете, господа! Без вас раскроем, и в сводку вас не дадим!
Из затормозившего перед вертушкой «крузака» на разные стороны синхронно высадились Белобрагин и Рязанцев. Явление второго Кораблёва вдохновило: наконец-то ОРЧ активизируется.
Загорелый, экономный в движениях атлет Рязанцев смахивал на героя голливудского блокбастера.
Пасмурный вид острожского «Рассела Кроу» Кораблёв списал на проблемы в семье.
«Он же тестя вчера хоронил. Кладбище настроения не улучшает».
– Андрей Владимирович, подойдите! – руководитель СО призывно взмахнул рукой.
Жестикуляция была излишней. Все дороги и без того вели к трупу.
Чем бы таким серьёзным нагрузить профильное подразделение? – напряг извилины Кораблёв.
Мыслительный процесс нарушило появление нового, весьма и весьма важного действующего лица. Экипаж вневедомственной охраны доставил судебно-медицинского эксперта.
Долговязому и голенастому «аисту» Перфилову пришлось покряхтеть, чтобы выкарабкаться из тесного чрева служебной «шестёрки» с эмблемой ОВО на борту. Оказавшись на свободе, маэстро мило улыбнулся. Его гладенькие щечки имели цвет лесной земляники. На челе – ни морщинки. Взгляд из-за стёклышек очков в стальной оправе – сама невинность. Разве на эдакого пупсика можно обижаться?
Кораблёв долго не мог взять в толк, как Перфилов умудряется столь стремительно восстанавливаться после марафонских запоев. В минуту хмельного откровения Василий Васильевич поделился секретом.