Идеальное преступление
Шрифт:
— Почему?
Волин выпустил дым, прищурился, разогнал сизое облако рукой.
— Маньяка помнишь? По городским сводкам проходил. Шесть женщин за два месяца. Не помнишь?
— Помню. — Волин кивнул. — И что с ним?
— Взяли его вчера.
— Поздравляю.
— На счету у этого парня уже семь жертв. Семь! Представляешь? — В глазах Главного вспыхнул огонек энтузиазма. Волин только не понял, к чему бы это. Взяли, и хорошо. Суд, приговор, костюмчик в полоску, «стенка». Но другого этот психопат и не заслуживает. Только при чем тут он, Волин? — Так вот, привезли
— Прямо так и сказал? — Это был уже третий шок. Пожалуй, многовато для одного утра. — По имени-отчеству?
— Да. Представляешь? — фальшиво восхитился Главный.
— С трудом. И потом, почему именно при мне? — удивился Волин. Он как-то не ожидал, что его авторитет среди маньяков-убийц настолько высок. Потому и растерялся слегка. — Чем ему другие следователи не угодили?
— Это ты у него спроси, — бодро ответил Главный, продолжая лучезарно улыбаться. Словно сообщал, что подчиненного решили наградить звездой «Герой России». — Уперся, понимаешь. Подавай ему Волина — и все тут.
— Что-то странное происходит с этой страной. — Волин откинулся на спинку стула, поморщился. — Какая трогательная забота о ближнем. Или у нас теперь так принято: серийные убийцы приравниваются к Героям Соцтруда? А телевизор с видеомагнитофоном, бар и личную массажистку в камеру он не забыл попросить?
— Слушай, Волин, ты на меня-то собак не спускай. — Лицо Главного пошло красными пятнами. — Я тебе чем виноват? Мне, что ли, этот убийца нужен?
— И мне не нужен, — с готовностью подтвердил Волин. — А раз он нам обоим не нужен, может, и ну его к чертям собачьим? Мало ли что этому идиоту завтра в голову стукнет. Что же нам теперь, все его капризы исполнять? Он, между прочим, в камере, а не на курорте.
— Так ведь и я то же самое сказал, — заговорщицки наклонился к столу Главный. — А они: дело на контроле у высокого начальства.
— Кто это «они»?
— Парни с Петровки.
— Те, что с утра звонили?
— Точно. Они самые, — подтвердил Главный.
— Понятно. — Невеселая складывалась ситуация. Отвратительная. — А с чего это «высокое начальство» заинтересовалось делом какого-то маньяка? Он что, родственником кому-то приходится?
— Да нет, не родственником. Просто одна из жертв этого психопата — дочь самого Вихрева. Светлана Вихрева. Папа, между прочим, уже вчера вечером в отделение звонил. Интересовался, как продвигается расследование и скоро ли суд. А за ним и товарищи из МВД. Очень крупные, доложу тебе, товарищи. Так что дело такое, сам понимаешь… — Главный вздохнул тяжко. — Может, займешься, Аркадий Николаевич? От тебя ведь трудовых подвигов никто не требует. Поговоришь с этим идиотом, за пару деньков дело к суду подготовишь — и поезжай себе в свои Сочи. А мы тебе за сознательность премию и дополнительную неделю. А? И насчет жены не беспокойся. Я с ней договорюсь.
— Да не могу я, — отрубил Волин. — Не могу и не буду.
— Волин, —
— В каком коридоре?
— В нашем. — Сразу получили объяснение и вежливый стук, и «Аркадий Николаевич». Главный поднялся, прошел к двери, ухватился за ручку, как утопающий за спасательный круг. — Так я зову?
— Нет, нет, нет, — замотал головой Волин. — И думать забудьте. У меня отпуск.
— Отпуск, Волин, у тебя с завтрашнего дня. Да ты хотя бы поговори с ним, — попросил Главный. — Посчитаешь, что это «пустышка», так и скажи. Пусть везут его на Петровку и там разбираются. — И, не дожидаясь ответа, распахнул дверь: — Входите, товарищи.
Волин не успел рта раскрыть, а в кабинет уже протиснулся здоровый рыжий парень спортивного вида. Из-под куртки, туго охватывающей мускулистый торс, нагловато выглядывали ремни наплечной кобуры. Парень окинул кабинет быстрым, цепким взглядом, посторонился. Следом за ним просочился высокий парень в кожаном пальто. Третьим был задержанный. Он выглядел уставшим, смятым. Взгляд затравленный, но не погасший. Хоть и сник, но держится с достоинством. Запястья туго скованы черными наручниками. Задержанный остановился на пороге и несколько секунд изучающе смотрел на Волина, словно надеялся за эти секунды узнать о том все. Он, наверное, смотрел бы и дальше, но его подтолкнули в спину. Четвертым в кабинет вошел восточный красавец, плечистый, как и рыжий, но посуше, пожилистее.
— Добрый день, — сказал красавец Волину.
— Здравствуйте. Остальные, судя по всему, считают, что здороваться необязательно, — пробормотал тот.
Рыжий Стас и «кожаный» Паша переглянулись и дружно поздоровались. Волин бросил на Главного мрачный взгляд, но тот, указав в спину задержанного, прошептал одними губами: «Поговори». И тут же выскользнул за дверь.
— Присаживайтесь. — Волин указал на свободные стулья.
Задержанного усадили у стола. При этом рыжий Стас буркнул:
— Смотри, чтобы без глупостей у меня, понял?
И отошел к окну. Присел на широкий подоконник, принялся крутить в пухлых пальцах пятирублевик.
Восточный красавец Амир остался у двери. «Кожаный» Паша подтянул брюки на коленях, расстегнул плащ и опустился на свободный стул. Они намеренно рассредоточились по кабинету, лишая задержанного всякой надежды на побег.
— Итак, — Волин открыл верхний ящик стола и принялся рыться в нем, полагая, что «визитеры» правильно истолкуют намек. — Что у вас?
— Я… — начал было задержанный, но Стас бесцеремонно одернул:
— Увянь. За тебя скажут.
— Аркадий Николаевич, я много о вас слышал, — начал «торжественную часть» Паша.
— Молодой человек, — неприязненно перебил Волин, — давайте обойдемся без этих песен. Лучше переходите к делу. У меня мало времени.
— Извините, — отчего-то смутился Паша.
Раздражение Волина было вполне объяснимо. Можно ли испытывать симпатию к людям, с появлением которых у тебя возникает целая куча головной боли?