Идеальные преступники
Шрифт:
За оказанную услугу американский апелляционный суд принял решение освободить Чарльза Лучано от оставшихся сорока лет тюрьмы и депортировать в Италию для поддержки местного демократического процесса.
Глава 2
Гениальные аферы
В начале 1844 года староверов Самары охватило волнение: их община пополнилась новым священником Иеронимом, много лет тайно проживавшим в секретных покоях купца Царицына. Он утверждал, что монашествовал в святых для староверов Иргизских скитах. Но в 1830 году
Благообразный 60-летний старичок оказался, как выяснилось позже, не простым священником, а наделенным особыми способностями. С некоторых пор он открыл в себе «дар прозорливости» и стал активно пророчествовать. Главной темой его рассказов был скорый и неминуемый конец света. Он наизусть знал «Апокалипсис» Иоанна Богослова и цитировал священный текст с любого места. По воскресеньям в подпольной церкви в доме Царицына о. Иероним произносил перед прихожанами свои страстные проповеди, повергая их в шок описанием картин Страшного суда. «Святой человек» убеждал, будто все знамения, все признаки указывают на то, что конец света грядет очень скоро. Публика искренне каялась, с ужасом ожидая конца света.
В конце февраля 1844 года в одной из своих проповедей о. Иероним выступил с неслыханным пророчеством. Он заявил, что «конец мира» грядет с началом Пасхи, которая в том году приходилась на 26 марта. В качестве доказательства он приводил цифровую расшифровку 1844 года, соответствовавшую «числу зверя». К тому же, разъяснял старик, праздник Благовещения в том году в первый и последний раз «в истории мира» пришелся на субботу. Это, как считал он, является для всех истинных православных тайным знаком к тому, чтобы начинать готовиться к Апокалипсису.
Ввиду скорой гибели и предстоящего Страшного суда каждому члену общины пришлось задуматься о том, с чем он предстанет пред Богом. Староверы были зажиточными людьми, так что они не могли не вспомнить слова Евангелия о «верблюде и игольном ушке». Поэтому они и попросили «святого человека» объяснить, что им делать со своими богатствами? Не моргнув глазом, о. Иероним объяснил, что имущество следовало раздарить, а деньги — раздать. И сделать это следовало тайно, ибо милость, совершаемая напоказ — суть гордыня.
И началось неслыханное: в течение четырех недель самарские купцы денно и нощно опорожняли собственные склады, хлева и амбары, продавая за бесценок или раздавая бесплатно все товары и продукты. Например, отец и сын Кузнецовы — крупнейшие торговцы кожами и текстилем — умудрились раздать товаров более чем на 120 тысяч рублей золотом. Хлеботорговец Хворостянский открыл склады и бесплатно выдал самарским обывателям 650 тонн муки! Староверы победнее занимались тем же самым, хотя, разумеется в меньших объемах: скота в каждом дворе осталось лишь по одной голове, птица была уничтожена почти полностью.
Что же касается денег, то о. Иероним очень мудро предложил всю наличность передавать ему, дабы он мог употребить их на «благочестивые и богоугодные дела».
Разобравшись с материальными ценностями, «святой человек» сделал распоряжения и относительно того, как необходимо встречать Судный день. В пасхальную ночь всем «истинным православным» следовало запереться в своих домах и, обрядившись в белые одежды, лечь в приготовленные
За неделю до Пасхи о. Иероним несколько изменил это распоряжение. Он заявил, что вся молодежь должна будет в пятницу покинуть дома и выйти к так называемому Коптеву оврагу, месту, расположенному примерно в 25 километрах от Самары. Там молодые люди в ожидании конца света, должны были распевать псалмы.
Все пророчества «святого человека» сохранялись прихожанами в глубокой тайне. Самарская полиция ничего не знала о странных приготовлениях староверов. Более того, об этом ничего не знали и московские староверы, который традиционно считались истинными старообрядцами. Не знали также и в Москве о «святом человеке» и его удивительных пророчествах.
В пятницу вечером 24 марта 1844 года более сорока молодых людей из староверческих семей покинула свои дома и направилась к Коптеву оврагу. Там они остановились около двух огромных камней, которые, почти смыкаясь над головой, создавали своеобразный навес. Никакого другого укрытия от непогоды не было. Фактически, они находились под открытым небом.
Пасха, всегда отмечаемая православными с большим воодушевлением, в 1844 году в Самаре прошла как-то странно: многие жители отметили, что староверческий квартал был погружен во тьму и необычно тих. Был также отмечен и тот странный факт, что никто из известных всему городу старообрядцев не вышел после полуночи «похристосоваться» с соседями. Удивление еще более усилилось, когда никто из староверов не появился в городе поутру. А к вечеру из-за закрытых наглухо ворот со староверческих дворов стал доноситься рев и крик домашнего скота. Это могло означать только одно: животные стояли некормленые.
В понедельник 27 марта 1844 года городские власти получили первую информацию о том, что в староверческом квартале происходит нечто странное. Квартальный надзиратель обошел улицу, постучал в ворота, но поскольку ему никто не открыл, попыток проникнуть внутрь он не предпринял. После повторного обхода вечером 27 марта он отправился с докладом к начальнику городской полиции Рудковскому. Тот весьма скептически отнесся к полученному докладу и решил ничего не предпринимать до следующего утра.
На следующий день он лично отправился к староверам. Уже на подходе к их кварталу скепсис Рудковского испарился: его встретил крик и рев не кормленной и не поенной живности. Один из околоточных, чтобы выяснить причину происходящего, перелез через трехметровый забор и отворил калитку двора староверов Кузьминых.
Думается, Рудковский пережил не самые приятные ощущения, когда поднявшись по крыльцу и миновав сени, очутился в тихой гостиной, посреди которой на сдвинутых столах стояли… два открытых гроба с человеческими телами.
Однако, супруги Кузьмины были живы. Они лежали в гробах, читали молитвы и ожидали прихода конца света, который, по их расчетам, уже вторые сутки двигался по России. Рудковский приказал лежащим в гробах встать. Но они отказались ему повиноваться. На вопросы, обращенные к ним, Кузьмины не отвечали. Рудковский, преодолевая оторопь, вышел из дома, так и не добившись исполнения своего приказа: староверы, проигнорировав распоряжения местной власти, остались лежать в черных гробах.