Идеальный брак?

Бьянчин Хелен

Несколько бесконечных секунд Габби в упор смотрела на мужа, пытаясь понять, что скрывается за его непроницаемым лицом.

Она завидовала его необыкновенному самообладанию… и ей было интересно, возможно ли пробить его броню.

— Готова, — ровным голосом ответила она и, проходя мимо него, даже умудрилась выдавить веселую улыбку.

Широкая мраморная лестница, устланная ковром, плавно спускалась к вымощенному мраморными плитами парадному холлу. Начищенные перила красного дерева поддерживались витыми коваными стойками. В зеркальных

стенах отражалась величественная хрустальная люстра и коллекция элегантных старинных шкафчиков. Со светлыми полами и стенами, монотонность которых перебивалась тяжелыми резными дверями, истинными произведениями искусства, холл казался еще более просторным.

Не успела Габби поставить ногу на нижнюю ступеньку лестницы, как мелодично запел дверной звонок.

— Занавес поднимается, — прошептала она, когда Серж, выскользнувший из восточного коридора, быстро подошел к внушительным двойным дверям парадного входа.

Взгляд Бенета стал чуть жестче.

— Цинизм тебе не идет.

Глаза Габби вызывающе вспыхнули.

— Можешь на меня положиться: я буду вести себя прилично, — тихо заверила она мужа, ощутив, как участился пульс, когда он схватил ее за руку.

— Не сомневаюсь.

Обманчивая вкрадчивость его голоса показалась убийственной. Мороз пробежал по коже.

— Чарльз! — радушно приветствовал Бенет первого гостя секунду спустя. — Анна… — Искренняя улыбка, абсолютная непринужденность. — Прошу в гостиную.

Большинство приглашенных прибыло в течение нескольких минут, и Габби идеально исполняла роль хозяйки, переходя от одной группы гостей к другой, улыбаясь и умело скрывая внутреннее напряжение: в любой момент должны были появиться Моника с отцом и Аннабел.

Моника свято верила в силу своевременного торжественного выхода на сцену, и ее прибытие всегда было тщательна рассчитано. Она не позволяла себе непростительных опозданий, хотя ходила по лезвию светских приличий.

Серж возвестил о прибытии отца с его дамами, что точно совпало с ожиданиями Габби, и, вежливо прервав беседу, она поспешила навстречу своим последним гостям.

— Джеймс! — Габби коснулась губами щеки отца, крепко сжавшего ее плечо, а потом повернулась к мачехе, обменявшись с ней воздушным поцелуем: — Моника, — и к потрясающе красивой девушке рядом с мачехой: — Аннабел. Как приятно снова видеть тебя.

Подошел Бенет и легко коснулся талии Габби, одновременно успокаивая и предупреждая.

Это прикосновение обострило все ее чувства, но обдумывать реакцию не было времени.

Бенет приветствовал родственников: с искренней теплотой — ее отца, с льющимся через край обаянием — мачеху и со снисходительной терпимостью — Аннабел.

К ответной улыбке Моники придраться было невозможно, Аннабел же не стеснялась. Поднаторев в искусстве обольщения, она продолжала практиковаться на любом мужчине старше двадцати безотносительно к его семейному положению.

— Бенет. — В одно-единственное слово Аннабел сумела

вложить столько скрытого смысла, что Габби с трудом сдержала раздражение.

Давление пальцев Бенета усилилось, и Габби ослепительно улыбнулась ему, видя вспышку света в глубине темных глаз.

Ужин удался на славу. Иначе и быть не могло. Самому привередливому гурману не к чему было придраться: изумительно приготовленная и сервированная еда в сопровождении превосходных вин; обаятельный хозяин, чьи врожденная способность усваивать факты и цифры и почти фотографическая память гарантировали интересную и разнообразную беседу.

Мужчины высоко ценили его мнение по деловым вопросам и завидовали успеху у женщин. Женщины в свою очередь искали его внимания и завидовали Габби.

«БРАК, ЗАКЛЮЧЕННЫЙ НА НЕБЕСАХ», — вопили в свое время все бульварные газеты. «СВАДЬБА ДЕСЯТИЛЕТИЯ», — подпевали женские журналы, множеством фотографий подтверждая созданный образ.

Однако лишь романтики принимали шумиху прессы за чистую монету. В деловых и светских кругах Сиднея — да что там, всей страны! — за сказочным флером видели истинную суть.

Брак Бенета Николса и Габриэль Стэнтон считался прямым результатом интриг Джеймса Стэнтона, полного решимости укрепить финансовую империю «Стэнтон и Николс» и передать ее следующему поколению.

Причина соучастия Бенета не вызывала сомнений: он приобретал полный контроль над компанией, получая в виде премии красивую девушку, подходящую во всех отношениях и способную произвести на свет необходимое потомство.

Уступчивость Габби мотивировалась частично желанием угодить отцу, частично же осознанием того факта, что мало кто — если вообще найдется такой мужчина! — устоит перед финансовыми и общественными преимуществами, которые ждут зятя Джеймса Стэнтона. Бенет Николс, владеющий половиной фирмы, казался самым приемлемым претендентом на ее руку…

— Думаю, за кофе мы посидим в гостиной. Прошу вас. — Голос Бенета отвлек Габби от размышлений, она мило улыбнулась и встала из-за стола.

— Я уверена, Мэри уже все приготовила.

«Ваша повариха — сокровище», «Изумительная еда», «Восхитительный ужин».Габби чуть наклонила голову, принимая комплименты.

— Я передам ваши похвалы Мэри. Она будет счастлива.

Истинная правда. Мэри высоко ценила хорошее жалованье и бесплатное жилье в резиденции, выражая свою благодарность кулинарными изысками.

— Дорогая, ты сегодня такая тихая, — услышала Габби вкрадчивый голос Моники и повернулась к ней.

— Неужели?

— Думаю, Аннабел обижена. — Упрек сопровождался задумчивой улыбкой.

— О Боже. — Габби позволила себе удивленно распахнуть глаза и вложила в ответ подобающее сожаление: — Она так убедительно изображала удовольствие.

Глаза Моники затянулись хорошо знакомым туманом. И как она умудряется это делать? В лицедействе мачехе не было равных.