Идеальный хаос

Роуз Нэшода

Мой взгляд нерешительно двинулся выше, как если бы мой мозг боролся за каждый дюйм. Обе руки сжаты в кулаки, суставы пальцев с длинными порезами свидетельствовали о жесткости наносимых им ударов.

Странно, кисти чистые, и все же я видела грязь на его татуированных руках и… кровь? Была это его кровь или…

— Джорджи.

Громкий внезапный звук моего имени заставил меня наклониться, и мой взгляд обратился к нему.

Его челюсть напряжена. Глаза жесткие и холодные — безэмоциональные. Он смотрел прямо на меня, ни капли сострадания не было

в его пристальном взгляде. Но я видела другое. Там под его стойкой твердостью… мука, боль, темнота, которые скоро собирались стать моими собственными.

Меня начало сильно трясти, и мое горло сжалось от рыданий, раздиравших мое тело.

— Нет.

Я смогла произнести только это слово.

Пожалуйста, нет.

Несколько минут он стоял и наблюдал, как я дрожала и плакала на коленях в центре комнаты, перед тем как сказать:

— Я не смог его спасти.

Его слова кромсали меня изнутри невозможностью изменить правду, мое дыхание прервалось, слезы переполнили глаза и полились по щекам. Я сильнее сжала свое тело руками, как будто это могло помочь облегчить боль.

Не вышло.

Ничто не поможет.

Коннор.

Он ушел.

Я никогда не услышу его поддразнивания. Не почувствую прикосновение его руки, взлохмачивающей мои волосы. Не услышу его голос, зовущий меня: «Джорджи, девочка».

Он обещал вернуться.

Боль.

Страдание.

Опустошение.

Хаос.

Моя голова раскалывается от анархии, образ Коннора проносится сквозь разум. Искаженный и сломанный с проблесками света, который поглощает темнота.

Разрушение. Я разрушена. Мой идеальный мир больше не существовал. Ничто не будет прежним снова. Я никогда не буду прежней снова.

Я поднялась на ноги, схватила одеяло и стащила его с кровати, цветочная подушка и кролик упали на пол. Странный звук вырвался из моего горла, когда я бросилась к комоду и смахнула рукой с блестящей аккуратной поверхности книги, шкатулку с драгоценностями и вазу. Они рухнули на деревянный пол, и я услышала звон стекла. Серебряные сережки-гвоздики, жемчуг, кольца рассыпались повсюду.

Но я не остановилась. Не могла.

Разрушение.

Я схватила лампу с тумбочки и бросила ее через всю комнату. Электрическая лампочка разбилась при ударе о стену. Мне нужно разрушать. Все, что я сделала в чистой и аккуратной комнате, больше не существовало. Все ушло. Ничто не будет идеальным снова. Мой мир только что поломали, и я истекала кровью.

Это больно. Господи, как больно.

Направляясь к шкафу, я споткнулась об одеяло и упала на колени. Это не остановило меня… физическая боль — ничто, по сравнению с эмоциональной болью, разрывающей на части. Я поднялась и бросилась к шкафу, открыв рывком дверки.

Я сорвала одежду с вешалок — красивые нежно-желтые платья, белые, черные. Затем одноцветные блузки с пуговицами и черные брюки. Пустые вешалки качались туда-сюда на металлической перекладине, каждая вещь была сброшена на пол. Когда шкаф опустел,

я подняла все, до чего дотянулась и начала рвать. Пуговицы оторваны. Шелк и нейлон порваны, рукава отдельно от основных частей — как и я. Разорванная на части.

Я беспорядочно дергала и тянула все, что могла ухватить.

Ломать.

Рвать.

Разрушить все. Уничтожить.

Закончив, я тяжело дышала. Ничего не осталось целым. Совсем как я. Мне ничего не осталось, кроме как сбежать.

Беги.

Беги.

Беги.

Я выбежала за дверь. Не могла дышать. Мне надо было выбраться отсюда. Подальше от этого разрушенного идеального мира.

Он ушел. Коннор ушел.

Мой ум был в смятении и ярости.

Побег.

Я даже не видела его, мой взор застилали слезы, гнев, боль. Он блокировал дверной проем, его широкое тело преградило мне путь.

Я все равно побежала, пытаясь обойти его.

Он поймал меня за талию одной рукой, и ноги оторвались от пола. Я кричала и извивалась в его захвате, как тряпичная кукла.

— Джорджи, посмотри на меня.

Я пиналась и вопила, стараясь вырваться, но не могла освободиться. Я знала, что никогда не буду снова свободной. Мой брат. Мой лучший друг. Был мертв.

— Отпусти. Отпусти. Отпусти.

Беги. Прочь.

— Посмотри. На. Меня.

В этот раз его голос прервал мой отчаянный порыв к бегству, и я прекратила биться, обращая взор к непоколебимому выражению глаз.

Как он мог стоять здесь? Он только что разрушил мою жизнь, жизнь моей семьи. И он стоит здесь, смотрит на меня без тени сочувствия.

— Я ненавижу тебя.

— Ты собираешься остановиться?

Грудь вздымается, сердце стучит, я осознаю, что Дек наблюдал, как я крушила все в комнате. Он ничего не сделал, чтобы остановить это. Единственное, что я знала об этом человеке, он непоколебим. Коннор всегда говорил о Деке как о лучшем, лидере взвода, потому что не имеет значения, какое дерьмо случится, Дек никогда никому не поддастся. Он стоит на своем несмотря ни на что, и он не отпустит меня до тех пор, пока я не подчинюсь его воле.

Я прекратила бороться.

Он подождал секунду, затем отпустил меня. Потом потянулся к заднему карману и вытащил маленькую книгу с потертыми краями в кожаном переплете и треснувшим корешком.

— Коннор хотел бы, чтобы он был у тебя.

Я не двигалась, уставившись на то, что, я знала, было дневником Коннора. Дек схватил мое запястье и сунул его в руку, жесткая поверхность внезапно ударила ладонь.

Имя Коннора написано наверху знакомым небрежным почерком.

Я почти упала, но Дек не позволил мне, схватив за руку. Он проводил меня в мою комнату, я не возражала. Все, что я делала, это смотрела вниз на книгу в переплете. Последняя частичка моего брата. Но этого никогда не будет достаточно.