Идеальный калибр
Шрифт:
Теперь на троих спецназовцев остался один бандит. Правда, еще пятеро были неподалеку, но этих пятерых я пока в расчет не брал, поскольку они не приближались к офицерам, а только отреза€ли им возможность вернуться к перевалу.
Две новые мины легли почти под основание моей скалы, а третья умудрилась ударить в пик, и при этом на меня посыпались каменные осколки. Приятного тоже мало, потому что каменные осколки от взрыва мины могут быть разными. Так, чего доброго, и сам пик на меня завалят. Но как предупредить минометчиков, что стреляют по своему снайперу? Меня интересовало, есть ли у спецназовцев в лесу связь с минометчиками. Может, да, а может, и нет. Если спецназовцы догадываются о моей поддержке, они должны попытаться как-то сообщить минометчикам. Если не догадываются, надо наглядно показать им, что я здесь и что я поддерживаю их. Значит, не стоит ждать. И я нашел прицелом последнего из пяти бандитов. Он о чем-то разговаривал – то
На сей раз я прицеливался более тщательно, стараясь сделать такой выстрел, на который невозможно будет не обратить внимания. Точку прицеливания я определил между двух тесно посаженных к увесистому носу глаз бандита. И плавно нажал на спусковой крючок. Выстрел получился зрелищный. И, судя по тому, как отреагировали на выстрел офицеры, они все поняли. И тут снова ударили минометы. Скала подо мной зашаталась уже сильнее. Положение могло стать опасным. Но зря, что ли, я демонстрировал свою работу? Тот офицер, что был впереди, вышел на открытое место и посмотрел в мою сторону. По коренастой сильной фигуре я узнал нашего командира роты капитана Герасимова. Значит, это я его выручал. Герасимов ситуацию прочитал. Он вытащил переговорное устройство и стал с кем-то беседовать. Подошло время следующей серии выстрелов из миномета, но они не стреляли. Значит, капитан Герасимов дал им «отбой». Это уже легче.
Раздавшийся в это время трубный волчий вой, который, как я уже понимал, шел через шахту, где мы с Валеркой висели в клети, и выходил из хребта где-то наверху, уже совсем меня не волновал. Кажется, волки показались мне даже симпатичными тварями. Мне они вреда не причиняли, и я им причинять не собирался, и потому их вой не заставлял меня содрогнуться.
Я между тем видел свою дальнейшую задачу в уничтожении оставшихся в лесу бандитов. И дело даже не в том, что меня сильно волновал боевой рекорд бандитского снайпера Адама, который я сумел пока только повторить – правда, затратив на это на один выстрел меньше. Перед своими командирами, воюющими там, в лесу, я имел значительное преимущество: во-первых, в собственной безопасности, что немаловажно, во-вторых, в способности видеть то, что не видят они, в-третьих, в высокой позиции, дающей возможность обзора. Следовательно, мне и предстояло обеспечить безопасность своих командиров, отстреляв бандитов, и не дать последним дать очередь в сторону офицеров военной разведки. А в густом лесу, где каждая ель со своими нижними лапами представляет собой прекрасное укрытие, под которым можно устроиться чуть ли не с уютом и комфортом, это сделать значительно проще, нежели на мелколесье у склона.
Способность и многофункциональность моей винтовки вызывала во мне, младшем сержанте контрактной службы Российской армии, легкую зубную боль – оттого, что наша прославленная оружейная промышленность делать такую великолепную технику не научилась. Чем тогда она славится, непонятно. Тот же автомат Калашникова, действительно достойный славы, уже давно стал вчерашним днем в сравнении с более современными зарубежными аналогами. Инструкторы рассказывали нам, что в грузинской армии, что стоит на границе с Южной Осетией против российских военных баз, винтовки, подобные «Харрису», имеются в каждом взводе. Точно так же бинокли с тепловизором имеет каждый командир взвода, тогда как у нас, если не считать трофейные бинокли некоторых офицеров, такой есть только у командира бригады, который сам участия в боевых операциях, естественно, не принимает. Обидно было мне этой винтовкой пользоваться, а еще обиднее было сознавать, что дело не только в оружии, а в боеготовности всей армии, с чьей-то глупой подачи переведенной на годичную службу. Я сам служил срочную службу и хорошо знаю, что за год невозможно подготовить солдата, способного воевать. За год можно научить солдата мыть туалеты, да и бордюры на территории военного городка известкой красить. И все это продолжается…
Но такие мысли не заставляли меня отказываться от возможности воевать американской винтовкой. И я начал искать цели. Винтовка и ее прицел, повинуясь моему приказу, начали, как сообщил компьютер, поиск биологических объектов…
Объектив сделал широкий охват территории, и компьютер не поспешил сузить изображение, дожидаясь моей команды. Значит, в поле зрения прицела попали дополнительные объекты, которые мне тоже предстояло определить. Но я, кажется, понял, что за объекты могут присутствовать в лесу. Если «краповые» блокируют перевал, то спецназ ГРУ непосредственно работает против бандитов. Капитан Герасимов с двумя офицерами пошел не прямо в сторону леса, а в глубину долины, постепенно срезая путь и сдвигаясь вправо. То есть в
Нужно было только решить вопрос о своем дальнейшем поведении: идти в сторону перевала на соединение с «краповыми» или же проконтролировать поиск спецназом ГРУ пятерых бандитов и оказать помощь, если потребуется. Без моей помощи обойтись наша рота, пожалуй, сможет. А «краповые» могут и напоить, и накормить. Язык во рту опять начал сохнуть, и желудок слегка подтягивало. Подкрепить силы хотелось бы. Да и Рамазан, наверное, ждать устал…
Я глянул в сторону «краповых». Они свернули минометы и переносили их выше, на самый перевал, где оборудовали новую позицию. И до меня, стало быть, теперь станут ближе. Удержаться было трудно. Голод и жажда толкали меня к спуску со скалы. Но в глубине души я понимал, что толкает меня к этому не жажда, и даже не голод. Просто элементарно хотелось как можно быстрее добраться до своих и наконец-то ощутить себя в безопасности. После плена, пусть и краткосрочного, это вполне естественное желание.
Еще раз осмотрев в прицел диспозицию в лесу, я пришел к выводу, что бандиты прорваться никак не смогут. Командир роты и его сопровождающие заняли правильные позиции, так что обойти их было нельзя.
Таким образом, моя задача на этой точке, кажется, была уже выполнена. Пора было спускаться, звать Рамазана, если он уснул, и двигаться к перевалу. Я передвинул от края свою винтовку, переложил ближе винтовку Валерки и почесал затылок, раздумывая, как мне пристроить за спину «Гекату». В любом случае с тремя винтовками будет идти неудобно. Придется Рамазана все же нагрузить. Я подошел к краю, чтобы окликнуть, и увидел его. Это я первоначально учил Рамазана отдыхать, разложив руки и ноги крестом. Он и сейчас лежал так же, только лицом вниз. Лежал рядом с воронкой от взрыва мины. И даже сверху было видно, как истерзано его тело осколками, как изорвана этими же осколками его одежда и трепещутся на ветру полуразорванные лоскутки камуфлированной куртки. «Краповые» минометчики не смогли попасть в меня, хотя мою скалу видели. Но они попали в Рамазана, которого не видели. Это, наверное, и было то, что называется судьбой, и спорить с этим было бесполезно.
Вздохнув с сожалением, я вспомнил Валерку, тоже погибшего от осколков, перекрестился от этого воспоминания и посмотрел на тропу, которую минувшим днем мы преодолевали вместе с Валеркой, а обратно шли уже с Рамазаном, и оба они погибли. Я посмотрел на тропу. И интуитивно присел…
Вдали на тропу выходили из расщелины в скалах бандиты. И продвигались вперед быстрым темпом, почти бегом. Я удивился их количеству. Если в Погорелом лесу их было только двенадцать человек, то здесь вышло уже никак не меньше двух десятков, и появлялись все новые и новые. Я понятия не имел, сколько всего бандитов прячется в пещерах, и у Рамазана спросить не догадался. Посчитал, наверное, что допрос Рамазана должен проводить командир роты. Но похоже было, что все бандиты сорвались с места, чтобы уйти из запертого пространства. Их торопливость говорила о том же.
Я оглянулся. «Краповые» только снимались с места, но сильно не торопились. Если бандитам хватит дыхалки, они раньше смогут захватить перевал. Более того, они еще и ближайшие к перевалу высоты хребта оседлают и тогда смогут расстреливать «краповых» с близкой дистанции. Бандиты будут сидеть на естественных крепостных стенах, с которых видно и сам перевал, и все, что под ним лежит, и тогда «краповым» поневоле придется отступить в Погорелый лес к спецназу ГРУ, который тоже окажется запертым внизу.
Долго думать у меня просто времени не было. Оставив все три винтовки на своем пятачке, я торопливо спустился на тропу и склонился над телом Рамазана. После стольких одновременно полученных осколочных ранений, конечно, не живут. Мина разорвалась у Рамазана за спиной, уронив его лицом в каменистую землю, и я даже в лицо старался не смотреть, когда переворачивал его на спину, чтобы забрать автомат и запасные рожки к нему. Три полных рожка. Стрелять можно до тех пор, пока автомат не заклинит.