Идеальный треугольник
Шрифт:
— Кабуто-кун, ты надеешься обрести геном Льда, если просидишь здесь подольше?
Кабуто обнаружился в одной из лабораторий, помеченной как свободная и не используемая. Однако если приблизиться к двери, чувствовалось едва заметное тепло… К счастью для схрона, вокруг не было прямо таки льда, поэтому проплешина в инее убежище Кабуто не выдавала.
Саске заглянул за дверь. Пустая тёмная комната три на четыре метра. На всей поверхности пола — одно фуин, весьма заметно мерцающее в темноте. От знака поднимался тёплый воздух, горячий даже, если учитывать контраст со внешней средой. Посреди комнаты лежал
— Эй, ты вообще как? Живой?
— Угу, — отозвался Якуши, даже не повернув головы. — Греюсь.
Учиха вздохнул. Кажется, прежде чем переходить к разговору, стоило немного вернуть Кабуто обратно в адекват. Такой… Равнодушный Якуши ему совершенно не нравился. Не поймёшь ведь, в следующую секунду он вскроет вены, отвернётся или с тем же отсутствующим выражением лица подсыплет тебе яд.
— И как, получается? — Саске приостановился на границе фуин, прикидывая, не нарушит ли какого-нибудь тонкого баланса, если шагнёт внутрь.
Тот едва заметно пожал плечами. Учиха вздохнул, все-таки перешагивая внутрь печати, дернул Кабуто за рубашку, вынуждая сесть. Сам сел рядом, прислонил Якуши к плечу, вспоминая, как цеплялся за Сакуру, потому что куноичи живая и тёплая. С некоторым сомнением приобнял.
— Хуево?
— Да, — отозвался тот, послушно прислоняясь. Несмотря на то, что в комнате было тепло, даже жарко, сквозь ткань всё равно ощущалось, что Якуши промёрз. Промёрзшая тряпичная кукла, а не шиноби.
— А почему именно? — Саске спросил серьезно, без малейшей нотки издёвки.
Легкое пожатие плечами.
— А ты попробуй понять, — настойчиво повторил Учиха, крепче обнимая Кабуто и стараясь согреть.
Здесь и сейчас не было интриг и хитросплетений. Перед лицом опасности люди дивно умеют находить общий язык, а уж перед лицом смерти — и того больше. Так заклятые враги, случается, греются в обнимку после купания в ледяной воде или вместе сражаются с более опасным противником.
Так хищники и травоядные вместе спасаются от лесного пожара.
Кабуто сам обнял его в ответ и уткнулся лбом в плечо.
— Как-то… Места для меня нет. Нигде.
Саске задумчиво погладил его по волосам, как-то внезапно чувствуя себя ужасно взрослым и умудренным жизнью.
— А ты искал, Кабуто? Искал то место, которое будет именно и только твоим?
— Угу, — отозвался он, чутко подставляясь под прикосновения, как уличный кот, который убедился, что его не побьют.
— А мне кажется, нет, — продолжил Учиха все так же задумчиво. — Потому что Орочимару… Он умён, да, приходит в тот момент, когда срываешься и уцепиться не за что, предлагает то, от чего не откажешься… Не сможешь отказаться. Находит наиболее выгодное применение талантам. Но скажи, что именно из того, чем ты занимаешься сейчас, не сможет
— Ничего. Всех можно заменить.
— Ошибаешься. Вот в этом ты и ошибаешься, — Саске погладил парня уже уверенней. — Мне тут много говорили про связи после возвращения… И знаешь, не всё из этого оказалось полной чушью. Думаешь, кто-то сможет заменить Джирайю для Орочимару? Наруто для меня? Сакуру для Наруто? Кто-то сумеет полноценно занять место того ребёнка, Юкимару?
— А моё, видимо, можно… — тихо отозвался Кабуто, отстраняясь. — Ничего, всё в порядке. Переживу как-нибудь. Иди к своим.
— Да потому, что оно не твое, бестолочь! — Саске силой заставил его прижаться обратно. — Ты же сам не знаешь, чего хочешь — то ли меня убить, то ли Орочимару порадовать, то ли послать всех и улиток разводить, а потом жарить! Вот скажи, что ты любишь — из еды хотя бы? Что тебе нравится в одежде? Какой цвет по душе?
— Улиток не жарят, их варят, — проворчал заслуженный повар подземелий. — Какая разница, какой цвет любить? Они все одинаковые. Еда мне нравится питательная. Одежда — не рваная.
Саске с силой выдохнул — так, что получился почти свист. Люто хотелось, чтобы рядом вдруг оказался такой знакомый и почти любимый дуб… Чтобы хорошенько приложить об него белобрысое чмо лбом! Ну а что, у Наруто же сработало. Учиха вообще чувствовал себя так, словно пробирается в темноте по коридору, полному ловушек — причем механических, которые во мраке никакой шаринган не увидит. Вроде бы и не происходит ничего, а нервы натянуты и спина взмокла. Как только у Наруто получается парой фраз ломать картину мира, заставлять понять, что вот так — нельзя? Потому что… Жутко же. Жутко понимать, что вот этот вот сидящий рядом парень не имеет ничего своего. Личного, выстраданного. У Саске хотя бы была его месть, его ненависть и его глупая влюблённость. Было то, что нравилось, и что не нравилось.
— Ты же сам себя не видишь, — почти прошептал Учиха, стараясь справиться с невольно пробравшей дрожью. — Ты — себя. У тебя хоть что-то своё есть? Цель, стремление, чувство? Ответь, Кабуто!
— Быть нужным, — прошептал Якуши едва слышно. — А не нужен. Не помнят, не видят… Не ценят. Думаешь, Орочимару-сама первый такой? Что забывает, как только находит чего получше?.. Будто и не было всех этих лет, что я спасал его от общества криворуких идиотов. Не выручал, не помогал… Вкусности не готовил. Будто ничего и не было. Меня не было.
Саске заколотило уже всерьез. Хотелось со всех ног броситься наверх, вцепиться в Наруто и Сакуру до синяков, убедиться, поверить, что да, по какой-то глупой прихоти он им нужен, несмотря на все проблемы и сложности. Так что да, он понимал… Но бросить Якуши сейчас — лучше бы тогда и не приходить.
— Тебе бы с Наруто поговорить, — бледно усмехнулся Саске. — У него лучше получается все перетряхивать и по местам ставить. Но… Кабуто, ты сам себя обезличил. Помогал, выручал, готовил… И сам загонял себя в тень. Становился тенью. А тень, подобие, отражение в зеркале почти всегда не замечают, — Учиха помолчал. — Тебя и не было, потому что все это время был не ты, а какая-то программа… Тебе сначала себя самого найти нужно. Чтобы существовать не только потому, что кто-то решил, что ты — существуешь. Понимаешь?