Идеальный треугольник
Шрифт:
— Извращенец! — Сакура покраснела, как помидор, и попыталась стукнуть Узумаки.
— Эй! Эй! А что сразу я-то? — парень уклонялся и настаивал на своём. — Нет, ну ты только представь, а, какая удобная штука! А ещё можно рамен из чужой тарелки незаметно хлебать! Кстати, насчёт техник санинов… Сакура-чан, а Сакура-чан… А не хочешь попросить у своей наставницы сиськорастительное дзюцу?
На комментарии про рамен Саске страдальчески приложил ладонь к лицу — вот сколько не корми его вкусной едой, он все к рамену лезет! Но продолжение речи заставило пальцы поспешно
Харуно и впрямь сшибла несколько деревьев ударом кулака, остановилась, тяжело дыша. Скривила губы:
— Что, тоже плоскодонкой считаешь? Так и целовался бы с Ино! Или с Хинатой!
— Эй-эй! — возмутился Наруто. — Я просто пошутил! Захотел бы я сиськи полапать — клона с Ойроке бы сотворил. Только он меня так ласково не стукнет и не будет сверкать прекрасными зелёными глазищами. Какая разница, какая у тебя грудь, если под ней — тако-о-ое сердце?
Саске отметил про себя, что Узумаки определенно достойный ученик эро-санина. Мягко обнял Сакуру, погладил по плечам:
— Именно. Безмозглых красоток много, а вот таких умниц — ты одна.
Харуно глянула на него исподлобья, закусила губу. На щеках цвели алые пятна — сначала злость и обида, потом смущение… Куноичи вздохнула, потерла лицо ладонями:
— Извините, сорвалась…
— Сакура-чан, у тебя что… — Наруто вдохнул побольше воздуха и произнёс таинственным шёпотом это страшное слово: — Ко-о-омплексы? Нет, это нужно точно исправить! Блин, жаль я рисовать не умею, как Сай… Или писать, как эро-санин… Твоей очаровательной крепенькой груди совершенно точно не хватает оды!
— Замолчи, извращенец, — Сакура покраснела сильнее и снова попыталась стукнуть Узумаки, но уже скорее символически. — Неприлично себя так вести!
— Почему? — Саске прижался к девушке плотнее, щекоча дыханием ухо. — Разве любить неприлично? А восхищаться красивой и любимой девушкой разве неправильно?
Ладонь Учихи медленно погладила живот Сакуры, скользнула под жилет. Поползла выше с явным намерением накрыть только что поминаемую грудь. Куноичи пискнула, становясь совсем уж багровой, но не пытаясь вырваться — Сакура была совсем не уверена, что сумеет устоять на ногах, потому что коленки превратились просто в желе.
Наруто спрятал в ладони смешок. Больно уж движение у Саске вышло… змеиным. Да и вообще, это фишка Орочимару — вторгаться в личное пространство со всякими неприличными намёками. Хотя тот это обычно делал, чтобы противник чувствовал себя некомфортно, начал беситься и терять бдительность.
Но зрелище Сакуры в руках Саске… О-о-о… Кто бы сказал ему пару месяцев назад, что он стал бы так переться от этого, не поверил бы. Но сейчас… Видеть, как суровая Сакура-чан превращается в желе, а Саске так хищно этому потворствует… И знать, что про него не забыли. Блин, да это просто… Просто…
— Сакура-чан — самая красивая, — серьёзно сказал он, заглядывая ей в глаза.
Девушка прерывисто вздохнула, чуть качнулась вперед, обхватывая лицо Наруто ладонями. Поцеловала.
— Самый красивый у
— А ты? — Саске коснулся губами ушка, приласкал. Ладонь в это время уже мягко поглаживала грудь млеющей куноичи.
— Самая красивая, — упрямо отозвался Наруто, поглаживая руками поясницу. — Самая честная и умная. Саске красивый. Но ты — по-другому.
И напористо поцеловал, заставляя её откинуть голову на плечо Учихи.
Сакура тихонько охнула, окончательно сдаваясь. Да, это было внезапно, странно и ужасно неприлично — но, с другой стороны, не посреди же городской улицы они ласкаются. А плавиться в руках Саске… Вспыхивать от такого горячего Наруто… Да гори эти приличия синим пламенем!
Куноичи шевельнулась, потянула молнию на жилете. Тряхнула плечами, сбрасывая его на землю совсем рядом с аккуратно поставленной кадкой с помидорами, которую они бережно обогнули и во время короткой ссоры, и потом.
Потянулась раздеть Наруто.
Тот вцепился губами в шею, вдыхая едва заметный запах душистого мыла, пробуя солоноватую кожу на языке, прижимаясь грудью к груди и рукам Саске. Его ничуть не волновало, что они посреди леса, наоборот, дневное освещение позволяло лучше разглядеть, какие они у него прекрасные. Запах трав и цветов оттенял аромат кожи, а тишина позволяла расслышать оттенки сбившегося дыхания.
Саске цепочкой поцелуев опустился от уха к бьющейся жилке, лизнул сначала её, потом губы Наруто. Его рубашка в плане раздевания была самой удобной, позволяя стряхнуть себя буквально парой движений. А потом прижаться кожей к коже, так, что дыхание перехватывает. Шевельнуть рукой, лаская сразу обоих — благо Узумаки прижался достаточно близко, чтобы это не было проблемой. Сакура прерывисто дышала, тихонько вскрикивая на самые удачные движения. Гладила Наруто по спине и плечам. Запрокидывала голову, ловя губы Саске в поцелуе.
И совершенно, восхитительно, прекрасно не думала ни о чем, кроме этих двоих.
В деревню они вернулись вовремя, немного поторопившись, но Наруто ничуть об этом не жалел: главное, миссия по подниманию самооценки Сакуре была с успехом выполнена ко взаимному удовлетворению. Узумаки не стал говорить о своих подозрениях о том, что Джирайя мог их незаметно сопровождать… Всё-таки отпустить их троих без поддержки… Такого раньше не случалось, и нет причин, чтобы случилось сейчас.
Дома они разошлись по своим делам. Саске пошёл пристраивать помидоры, Сакура — строчить дипломатичный отчёт, чтобы сберечь стол и кабинет Хокаге, а Наруто сел на крыльцо, вдохнул запах дома и задумался.
Общение с Орочимару навело его на мысль, что уступать — это не так уж плохо. Звучит ужасно кощунственно, он сам, услышав такое, начал бы вовсю возмущаться, но… Мир в его жизни наступил тогда, когда он уступил. Не из слабости и не потому, что сдался, нет. Просто сошлись в бою две установки: «Я люблю только Сакуру-чан» и «Нужно вернуть Саске домой». Первой пришлось уступить, и это… Это было просто чудесно.