Идеалы и действительность в русской литературе
Шрифт:
Л. Мей (1822–1862), автор целого ряда поэм из народной жизни, написанных очень выразительно, и нескольких драм, из которых особенно замечательны драмы из древнерусской жизни (одна из них, «Псковитянка», дала Римскому-Корсакову сюжет для его оперы), также много занимался переводами. Он не только переводил современных западноевропейских поэтов — английских, французских, немецких, итальянских и польских, но также поэтов греческих, латинских и древнееврейских, причем переводил с оригиналов, зная в совершенстве все вышеупомянутые языки. Помимо превосходных переводов из Анакреота и идиллий Теокрита, он дал прекрасную поэтическую версию «Песни песней» и других мест Библии.
Д. Минаев (1835–1889), автор большого количества сатирических стихотворений, также принадлежит к группе поэтов-переводчиков.
А. А. Соколовский (род. 1837) много переводил в стихах и прозе из Гёте и из Байрона, для изданий Гербеля; но главный его труд был единоличный перевод всего Шекспира, который он и издал в 1898 году, с обширными примечаниями.
Наконец, я должен упомянуть хотя одного или двух переводчиков в прозе, а именно И. Введенского (1813–1855), которого переводы главных произведений Диккенса очень славились в пятидесятых годах, и Л. П. Шелгунову (1832–1901), которая перевела всю «Всемирную историю» Шлоссера и многое из Ауэрбаха и Шпильгагена.
Глава VI ДРАМА
Ее происхождение. — Цари Алексей и Петр I. — Сумароков. — Псевдоклассические трагедии: Княжнин. — Озеров. — Первые комедии. — Первые годы XIX столетия. — Грибоедов. — Московская сцена в пятидесятых годах. — Островский: его первые драмы. — «Гроза». — Позднейшие драматические произведения Островского. — Исторические драмы: А. К. Толстой. — Другие драматические писатели.
Драма в России, как и везде, имеет двоякое происхождение. Она развилась из религиозных «мистерий», с одной стороны, и народной комедии — с другой, путем введения остроумных интерлюдий в серьезные, строго моральные представления, сюжет которых заимствовался из Ветхого или Нового Завета. Несколько подобных мистерий были приспособлены в XVII столетии учителями Греко-латинской духовной академии в Киеве для представления на малорусском языке студентами академии, и позднее эти переделки проникли в Москву.
К концу XVII века, так сказать, накануне реформ Петра I, в некоторых московских кружках чувствовалось сильное стремление ввести в обиход русской жизни западноевропейские обычаи; и отец Петра, царь Алексей, не противился этому стремлению. Ему нравились театральные представления, и он поручил некоторым из иностранцев, живших в Москве, составить пьесы для представления во дворце. Некто Грегори принял на себя выполнение этой задачи и, взяв за основу немецкие переделки пьес, известных в то время под именем «Английские комедии», приспособил их к русским вкусам. Вскоре во дворце царя начали разыгрывать «Комедию о королеве Есфири и гордом Гамане», «Товий», «Юдифь» и т. д. Один из иерархов церкви, Симеон Полоцкий, не считал ниже своего достоинства сочинять подобные мистерии, и некоторые из них дошли до нас. В то же время дочь Алексея, царевна София (ученица Симеона), нарушая обычай, запрещавший женщинам царского рода показываться в публике, присутствовала на театральных представлениях во дворце.
Все это не могло нравиться московским консерваторам старой школы, и театр был закрыт после смерти царя Алексея в течение почти четверти столетия, вплоть до 1702 года, когда Петр I, большой любитель театральных представлений, снова открыл его в старой столице. В этом театре играла труппа актеров, специально выписанная из Данцига, причем для них был построен специальный дом в самом Кремле. Более того, другая сестра Петра I, Наталия, не менее царя любившая театральные зрелища, спустя несколько лет перевела этот театр в свой собственный дворец, где актеры играли сначала на немецком языке, а позже — по-русски. Имеется некоторое основание думать, что она сама написала несколько драм, — вероятно, в сотрудничестве с одним из учеников некоего д-ра Бидло, открывшего другой театр в московском госпитале, где актерами были студенты. Позднее театр царевны Наталии был переведен в новую столицу, основанную ее братом на берегах Невы.
Репертуар этого театра был довольно разнообразен и заключал в себе — помимо немецких драм вроде «Сципиона Африканского», «Дон-Жуана» и «Дона Педро» и т. п. — вольные переводы из Мольера,
Из этих элементов, а также и из подражаний западноевропейским образцам развилась русская драма, когда театр в половине XVIII века сделался уже постоянным учреждением. Интересно отметить, что первый постоянный русский театр был основан в 1750 году не в одной из столиц, а в провинциальном городе Ярославле, под покровительством одного местного купца, причем это было делом частной инициативы нескольких актеров: двух братьев Волковых, Дмитревского и нескольких других. Императрица Елизавета Петровна, — должно быть, по совету Сумарокова, который в это время начал писать драматические произведения, — приказала перевести этих актеров в Петербург, где они поступили на государственную службу в качестве артистов императорского театра. Таким образом, русский театр сделался в 1756 году правительственным учреждением.
Сумароков (1718–1777), написавший кроме массы стихотворений и басен, имеющих действительную литературную ценность, значительное количество трагедий и комедий, сыграл важную роль в развитии русской драмы. В своих трагедиях он подражал Расину и Вольтеру. Он строго следовал правилам о «единстве» и был еще более, чем его французские учителя, беззаботен насчет соблюдения исторической правды; но он не обладал их великим талантом, и его герои являются лишь олицетворениями известных добродетелей и пороков — безжизненными фигурами, произносящими бесконечные напыщенные монологи. Некоторые из его трагедий («Хорев», написанный в 1747 году, «Синав и Трувор», «Ярополк и Дилица», «Дмитрий Самозванец») основаны на сюжетах, взятых из русской истории; но во всех этих героях было столь же мало славянского, как и в героях Расина было мало греческого или римского. Необходимо, впрочем, сказать, что Сумароков всегда проводил в своих трагедиях наиболее передовые, гуманитарные идеи того времени — иногда с истинным чувством, пробивавшимся даже сквозь условные формы речей его героев. Что же касается до его комедий, то, хотя они и не имели того успеха, каким пользовались его трагедии, они гораздо ближе к жизни. В них разбросано немало черточек, изображающих действительную жизнь тогдашней России, особенно московского дворянства, и сатирический характер этих комедий, несомненно, имел влияние на следовавших за Сумароковым писателей.
Княжнин (1742–1791), подобно Сумарокову, переводил трагедии с французского, а также написал несколько трагедий подражательного характера; причем сюжеты некоторых из них были взяты из русской истории («Рослав», 1784; «Вадим Новгородский» — эта трагедия была напечатана лишь после его смерти и немедленно уничтожена по распоряжению правительства ввиду ее свободолюбивых тенденций).
Озеров (1769–1816) продолжал работу Княжнина, но внес в псевдоклассическую трагедию сантиментальный и романтический элементы («Эдип в Афинах», «Смерть Олега»). Несмотря на все их недостатки, его трагедии пользовались продолжительным успехом и в значительной степени способствовали развитию как самой сцены, так и серьезного вкуса среди посетителей театра.
Одновременно с трагедиями те же авторы и их последователи написали ряд комедий («Хвастун» и «Чудаки» Княжнина), и хотя в большинстве случаев это были простые подражания французским образцам, тем не менее на сцену начали проникать сюжеты, взятые из русской обыденной жизни. Уже Сумароков сделал кое-что в этом направлении; за ним следовала Екатерина II, которой принадлежит несколько сатирических комедий, изображавших окружавшую ее среду (как, напр., «Именины госпожи Ворчалкиной»), и комическая опера из русской народной жизни. Она едва ли не первая ввела русского крестьянина на театральные подмостки. Нужно отметить, что вкус к «простонародному» на сцене быстро развился — комедии «Мельник» Облесимова и «Сбитеньщик» Княжнина и др., с сюжетами из народной жизни, одно время были любимыми пьесами и пользовались громадным успехом.