Идеи и интеллектуалы в потоке истории
Шрифт:
Здесь верховная власть в России выступает в роли мужа с
патриархальными ухватками, склонностью к угнетающему
гиперконтролю над поведением всех домашних, нетерпимостью к
чужому своеволию, что перемежается как периодами
снисходительности и наплевательства, так и приступами самодурства,
садистской жестокости.
В то же время, российскую философию не удается представить как
единую личность даже с переменчивым нравом. В рамках этой
полушутливой
женах, содержанках, служанках и даже засланных врагами
соблазнительницах, которые сосуществуют, обычно бранясь друг с
другом, иногда сменяют друг друга, нередко явно или неявно
соревнуются за близость к общему хозяину — к власти, а иногда
мечтают заменить опротивевшего мужа-домостроевца на нового
возлюбленного с захватывающими дух заморскими манерами.
Эту метафору можно развивать и дальше, интерпретируя известные
запреты философии, высылку «философского парохода», репрессии
против философов и гуманитариев как наказания и разводы, а не менее
типичные попытки приспособить философию в качестве
легитимирующей власть и режим идеологии — как новый
официальный брак с жестким подчинением супружницы всем
повелениям авторитарного мужа.
Несмотря на риторическую заманчивость такого подхода, следует
признать, что суть долговременной динамики отношений между
философией и властью в России находится в иной сфере, для анализа
которой лучше подходят макросоциологические модели [Розов, 2009,
2011].
Двушаговый механизм социальной причинности
Крупные социальные, политические и экономические события
влияют на интеллектуальную, в том числе философскую, сферу не за
один шаг (как в полузабытой, но все еще скрыто доминирующей у нас
«ленинской теории отражения»), а за два.
«Вначале политические и экономические изменения ведут к
подъему или упадку материальных институтов, поддерживающих
92
интеллектуалов; религии, монастыри, школы, издательские
рынки претерпевают рост и спад благодаря этим внешним силам.
Затем интеллектуалы приспосабливаются к изменениям
материальных условий и заполняют пространство, доступное для
них согласно закону малых чисел» [Коллинз, 2002, с. 508].
Итак, политические и социально-экономические пертурбации
могут оказывать положительное, стимулирующее влияние на
интеллектуальное творчество, когда сети перестраиваются, но
традиции не прерываются и накопленный потенциал используется для
постановки и решения новых проблем. В таких
последовательностях при смене многих поколений закономерно
повышаются уровни абстрактности и рефлексии, что составляет
главный стержень и главное достоинство философского мышления
[Коллинз, 2002, гл. 15].
Однако в интеллектуальной истории также известны случаи
прерывания традиций. Обычно это связано с приходом нового
политического режима, утверждающего себя на отрицании символов и
авторитетов прежнего порядка, с разрушением интеллектуальных
центров и репрессиями, а также с наличием могучего геокультурного
соседа, волны влияния которого подавляют местную идейную
преемственность. Так, греческая, испанская, польская, чешская,
венгерская, турецкая мысль последних столетий проигрывала из-за
крутых политических поворотов, дефицита преемственности и
беспрестанных волн идейного импорта из философских стран-лидеров
— Германии, Франции и Великобритании. Схожий паттерн
проявляется и в российской философии.
Таким образом, события и процессы истории России следует
рассмотреть в плане их воздействия на материальные,
организационные основы жизни философов: где и каким образом
расширяются или сужаются возможности занятия позиций с тем или
иным уровнем обеспечения, общественного влияния и престижа.
Заметим, что выгодные позиции могут быть предоставлены не только
государством напрямую, но также университетами и НИИ при условии
какой-то степени их автономии, а также книжным рынком,
образованным обществом. На втором шаге происходит перестройка
интеллектуальных сетей, когда философы вытесняются из позиций и
ниш, претерпевших сокращение, переходят во вновь открывающиеся
привлекательные позиции и ниши, где сталкиваются с
представителями других сетей, другими запросами внимающей им
публики или заказчиков, что приводит к существенной трансформации
творчества.
Вся история российской философии в связи с изменениями
организационных основ интеллектуальной деятельности еще ждет
систематического анализа (начальные подступы см.: [Красиков, 2008]).
93
Здесь же представим лишь эскизный образ, опираясь на ранее
проведенное исследование механизма циклов социально-политической
динамики в истории России [Розов, 2011, гл. 7-12].
Философия
и циклы социально-политической динамики