Идея Fix
Шрифт:
3.
Какая-то женщина лет пятидесяти (вероятно, домохозяйка), тащила ее по направлению к помойке, грубо обхватив толстыми пальцами гриф. Ее - это наполовину разбитую электрогитару. Арлекино всю жизнь мечтал о такой именно такого цвета и именно такой формы. Конечно, в тот момент она выглядела несколько замызганной, а белая окантовка на стыках дек по цвету намопинала нечищенные зубы, но не все ли равно? Зато там отчетливо виднелись два звукоснимателя (слегка бурых от ржавчины).
Это было само по себе невероятно: великолепную полуакустическую электрогитару собирались кинуть в мусорный бак _
– Извините ради бога, вы что, собираетесь выкинуть ее HА ПОМОЙКУ?!
– Да, а в чем дело, молодой человек?
– А вы в курсе, сколько она сто...
– и тут Паша решил попридержать язык.
Видимо, пожилая домохозяйка не расслышала его последней фразы. Собственно говоря, замечательно, что за репликой не последовало никаких действий.
Леша попытался высвободиться из Светкиных объятий, да не тут-то было:
– Тебе что, какая-то разбитая гитара важнее, чем я?!
Светка. Он просто с ней "гулял", и она могла уйти от него в любой момент.
Вообще-то этой легкомысленной девчушке нравились взрослые мужики (преимущественно с деньгами и машинами), но пока ей был интересен Пашка потому что пел, играл и с ним можно было поговорить на равных.
Он вообще-то был миролюбивым малым, но в данный момент ему вдруг захотелось ответить: "Pardon, my darling, гораздо важнее". И Паша произнес эту фразу, но немного по-другому:
– Hу, разумеется, нет. А теперь пойдем, я тебя провожу до дома.
Идти рядом с этой девушкой было мучительно: как нарочно, она старалась идти медленно. Кроме того, в голове роились тысячи мыслей о том, что за то время, пока они тут идут в обнимочку, мечту всей его жизни мог кто-то утащить.
Поставить в пыльный угол и время от времени показывать своим дружкам: "Ты прикинь, чувак, что у нас на помойку-то выкидывают?"
Она что-то приторно говорила о любви, об учебе и еще какой-то дребедени, и первое время Арлекино очень жалел, что не послал ее вдаль после первой же фразы о важности ее по сравнению с гитарой. Он был готов даже убить, но держался молодцом и лишь улыбался, в нужный момент вставляя нужную фразу. В конце пути - длинный поцелуй и слащавый взгляд, от которого он уже устал.
***
Как только лифт наконец-таки дополз до первого этажа, его стопы заработали раз в десять быстрее. По пути из подъезда он чуть не сбил какого-то мужика, но разве это имело значение? Через секунду юноши там уже не было - осталась только медленно оседающая пыль.
Сумасшедший Паша сломя голову мчался к помойке. Куски резины с кроссовок, отрываясь, падали на серый асфальт. Скорее, со скоростью девять метров в секунду, чтобы никто не успел ее забрать. По пути он чуть не попал под машину, едва-едва не сбил с ног высокую пышногрудую красавицу, которая, в свою очередь, посмотрела на него как на психа - совсем как тот мужик в подъезде.
Знакомая асфальтовая дорожка. Горбатый "запорожец" у бордюра. Трансформаторная будка. Битое стекло. Мусор. Помойка.
– Гитара.
Она была здесь, и никто ее не упер. Стояла, аккуратно прислонившись к мусорному баку, как бы приглашая взять ее за гриф. Арлекино так и сделал. Потом
***
Первый вопрос, который задала мама, был приблизительно таким:
– Где ты ее взял?
– Hа помойке нашел.
– Серьезно?!
– Серьезно...
Паша положил свою находку на диван, дабы получше ее рассмотреть _ О да, инструмент переживал отнюдь не лучшие времена. "Откуда ты ко мне пришла?
Из семидесятых, когда по планете разъезжали Битлы и Роллинги? Или, может быть, ты - неудачная попытка какого-нибудь мастера создать свой шедевр?"
Как бы то ни было, в рабочем плане гитара никуда не годилась. Вся ее поверхность, аккуратно переходящая из темно-красного в вишневый, была грязна от чьих-то немытых рук. Hа инструментах такого типа играли многие группы из прошлого - как родных, так и иноземных. Больше всего гитара напоминала скрипку - прорези по бокам были абсолютно аналогичны. Hа этом, конечно же, сходство кончалось. Фактически по всем стыкам плоскостей ее шла некогда белая окантовка, которая теперь по цвету своему напоминала нечищенные зубы. Hа месте нижнего порога располагался обломок какой-то детали с пружиной. Это говорило о том, что вещь, лежавшая перед ним сейчас - не просто гитара, а соло-гитара. Радости не было предела: наплевать на обшарпанный корпус, на отсутствие важных частей - главное, что уже есть. К тому же, два слегка тронутых ржавчиной звукоснимателя остались живы.
– Мам, а как я могу ее отчистить от грязи? Какой-то идиот догадался наклейку прилепить...
– Знаешь, я не уверена, но в туалете должна быть эмульсия для мебели. Попробуй, может, сработает.
Естественно, сработало - а разве могло быть иначе? Вся грязь довольно легко смывалась, и постепенно, подобно птице Феникс, из-под липких жирных разводов показывалось лицо инструмента.
Когда он довел работу до конца, часовые стрелки сошлись на половине второго ночи. Hу вот, теперь она выглядела почти как новая.
***
Как странно и обидно порой это осознавать, но все-таки вещи обладают властью над нами, хоть мы порою и не замечаем ее. Очень многие люди добились успеха только потому, что страстно желали какую-нибудь вещь, и совершенно неважно - какую именно.
С тех пор, как Паша подобрал старый и, как всем казалось на первый взгляд, ни на что не годный корпус, прошло довольно много времени: успело улететь лето, целая осень и часть зимы. Все это время молодой человек пытался найти место, где можно было бы отремонтировать гитару, и желательно подешевле. Поскольку он был абсолютным профаном по части того, что где и почем, то первое, куда пошел молодой человек, было магазинами музыкальных инструментов в центре города.
Слов нет, эти фешенебельные фасады выглядели весьма внушительно, но увы, не все золото, что блестит. Поначалу Паша приглядывался к электрогитарам (безумно дорогим), но ничего похожего на конструкцию своей не находил. Обычно так продолжалось довольно долго, пока какой-нибудь продавец, недобро посматривая на его чересчур вытертые джинсы, не спрашивал, в чем проблема. Далее следовали долгие и пространные объяснения по поводу инструмента (причем в большинстве случаев торгаши плохо его понимали).