Иди к черту, Суббота!
Шрифт:
Отстранившись от Марины, он пружинистым, уверенным шагом направился ко мне все с тем же удивлённым выражением лица. Положив локти на барную стойку, Субботин проследил взглядом, как мимо нас прошла Марина, а затем снова посмотрел на меня. Я приподняла брови, ожидая что он скажет. Наверное, как всегда что -нибудь необыкновенно умное.
— Почём булки, девушка? — С непередаваемым акцентом какого -нибудь деда Толика спросил он. — Это булошная?
— Ты дурак, да? — Почти с умилением поинтересовалась я у него, отложив меню.
— Ты что тут делаешь? —
— Да, — пожала я плечами.
— По-любому, чтобы пить тут кофе нахаляву, — запрыгивая на барный стул, хмыкнул Субботин.
— Да, — абсолютно серьёзно согласилась я. — мне и зарплату кофе выдают. Ведрами.
— Ещё и половник, наверное, вместе с ведром кофе вручают, чтоб можно было в рот без чашки заливать, — с усмешкой предположил Максим, явно представив эту картину. — Удобно и выгодно.
— Ты раскрыл все карты, — кивнула я, возвращаясь к меню. — Никто, кроме тебя, и не догадался бы до такого.
— Даже мистер Гениальность? — Донеслось до меня. Суббота не скрывал ехидные нотки в голосе.
— Ты про Андрея? — Не отрываясь от меню, поинтересовалась я.
— Походу. Его имя вечно вылетает из башки.
— Запиши его на листочек.
— Да, обязательно. Ещё разукрашу цветными маркерами каждую букву, нарисую сердечки и повешу в рамку. В туалете.
— Максим! — Подняв глаза на блондина, возмутилась я.
— Что? — На его лице появилась шкодливая улыбка.
— Ничего, — отложив меню, я поправила высокий хвост, в который были стянуты мои волосы. — Не мешай мне. Я работать сюда пришла, а не ерундой заниматься, понятно?
Суббота перестал улыбаться и с укором на меня посмотрел, чуть склонив голову на бок.
— Это что? Булыжник в мой огород?
Я пожала плечами, принявшись протирать барную стойку. Ругаться с ним у меня желания не было. Максиму плевать, где показывать свои эмоции, а мне не хотелось терять работу.
— То есть ты хочешь сказать, что я ерундой занимаюсь? — задумчиво спросил он.
Максим, я ничего не...
— Точно, — голубые глаза загорелись. Я с детства ненавидела этот взгляд. Восторженный и слегка сумасшедший. Обычно Субботин в такие моменты придумывал что -то поистине идиотское. — Вот, почему мне так скучно! Я же не работаю!
— Ты не думал, что обычно люди работают для того, чтобы получать зарплату? — Уточнила я, настороженно посмотрев на Макса. Он покусывал губу, глядя перед собой.
— Например, чтобы купить еду или одежду...
— Да я могу и за бесплатно, — все ещё думая над чем -то, отозвался блондин. — Я со скуки помираю.
К нам подошла Марина. Положив блокнот на барную стойку, она удивленно посмотрела на Субботу.
— Что такое?
— Работать хочу.
Темноволосая хихикнула и, выпятив нижнюю губу, передразнила его, а затем пожала плечами:
— У тебя все хорошо? Нормальные люди вообще-то не хотят работать.
— Нормальные люди сейчас в Тае чилят, — вздохнул Макс, вертя в руках один из бумажных стаканчиков. — Можно мне кофе?
—
Мне оставалось лишь молча наблюдать за ними. Я не знала, какие у них отношения, поэтому предпочитала не лезть. Может быть они вообще нравятся друг другу, и скоро я буду приходить на работу и видеть, как они мило общаются? Суббота будет приносить Марине цветы или шоколадки к концу смены, а потом провожать домой. От этой мысли мне даже поплохело, солнечное сплетение будто стянуло канатом. Я не хотела бы это видеть, но была бы рада за них. Оставив Максима и Марину наедине, я подошла к одному из столиков, за который около пяти минут назад села женщина с ребёнком. Улыбнувшись девочке с двумя короткими хвостиками, я поинтересовалась насчет их заказа и, услышав, что они еще не определились, развернулась и пошла к барной стойке.
Максим и Марина продолжали мило ворковать. Он пил кофе, а она что -то ему с улыбкой рассказывала, не спеша протирая стеклянные стаканы белоснежным полотенцем. Со стороны они были похожи на милую парочку. В последний момент я решила не подходить к ним, чтобы не испортить идиллию. И чтобы не задохнуться — невидимый канат продолжал стягивать солнечное сплетение.
Однако, стоило мне сделать пару шагов на пути к служебному помещению, как сзади послышался детский плач. Обернувшись, я увидела, как малышка, одетая в пышное нежно-розовое платье, рыдает, опустив голову на стол. Мама девочки что -то говорила ей, но это было безуспешно. Ребёнок продолжал плакать, заставляя оборачиваться посетителей. Некоторые из них демонстративно вздыхали и морщились.
Я растеряно смотрела на происходящее, не зная, как лучше поступить. Опыта общения с детьми у меня не было. Да и что вообще можно сделать в такой ситуации? Марина хлопала ресницами, впав в ступор. Кажется, она тоже не знала, как все уладить. Из кабинета вышла директриса с планшетом в руках. Совершенно спокойно окинув деловым взглядом посетителей, она остановилась, скрестив руки на груди. Лицо ее оставалось беспристрастным — видимо, она успела повидать и не такое за годы своей карьеры.
Когда я уже хотела подойти к столику, чтобы узнать в чем дело и предложить свою помощь, с барного стула спрыгнул Максим. Я изумленно наблюдала за тем, как он уверенно шагает в сторону плачущей девочки и ее мамы. Лицо его было расслабленным. Таким, будто он точно знал, что делает.
— Здравствуйте, — плюхнувшись за стол, Субботин поздоровался с женщиной. Она с удивлением посмотрела на него и что -то сказала. Видимо, тоже поздоровалась. Ее голос, в отличие от голоса Максима, был не таким громким. — Что случилось?
Я подошла ближе, с интересом глядя на Субботу, улыбающегося так, будто он прямо сейчас лежал под пальмой и загорал, а не пытался перекричать плачущего ребенка.
— Она хочет мороженое, но ей пока что нельзя. Вот, не могу успокоить.
— Она болеет? Мороженное можно подогреть, — вмешалась я. — Оно подтает, но все равно останется вкусным.