Иди на зов любви
Шрифт:
Если бы он только знал, какая мрачная ирония заключена в этих словах! Энн подняла голову и взглянула на Ника, и новая волна сексуальной магии выплеснулась на девушку, почти лишая ее рассудка.
Она должна это прекратить — и сейчас же! Как далеко Ник может зайти, Энн не подозревала, но стоит ему догадаться, сколь сильна его власть над нею, и ей придет конец. Она не желала любить его — и никого другого, любовь неизбежно несла с собой предательство, боль, разрушение иллюзий, а всего этого Энн и так в жизни хватало.
При
— Да, в Слоу меня привел не случай, — согласилась она. — Все было спланировано.
В глазах его промелькнула радость от сознания, что Энн готова открыться, но счастливый огонек быстро погас, когда он увидел, каким глубоким горем наполнился ее взор. Ник попытался было снова приблизиться к ней, но на сей раз Энн так резко и решительно уклонилась от его объятий, что он не стал настаивать: было видно, что силы девушки и так на пределе.
— Несколько месяцев назад я заболела гриппом, а потом он перешел в воспаление легких…
Он молча выслушал ее горестную историю, и ни один мускул не дрогнул на его лице. Внутри же у Ника бушевала ярость, направленная против тех, кто нанес такую тяжелую травму девушке, сидевшей перед ним на траве. Нику понадобилась вся его воля, чтобы противостоять желанию заключить Энн в объятия, потому что он понимал: еще не время. Она должна выговориться — дать гною вытечь из раны.
— И у тебя до сих пор нет никаких идей, кто твоя мать и где она? — мягко спросил он, когда Энн замолкла. — Никаких зацепок?
— Никаких.
Энн поразило участие, с которым он спросил об этом. Она ожидала услышать в его голосе все, что угодно: презрение, недоверие, даже отвращение за ее обман или самодовольную ухмылку, на худой конец… Но сочувствие, с каким Ник выслушал ее рассказ, пугало еще больше: он, как змей-искуситель, завораживал ее и лишал последних сил сопротивляться.
— Иди ко мне. — В голосе его сквозили такая нежность и страстное желание, что Энн почувствовала, как у нее напряглась спина.
— Нет, Ник. — Ей было невыносимо трудно взглянуть ему в глаза и произнести то, что нужно было сказать давным-давно. — Теперь, когда я поведала тебе все о моей матери и прошлой жизни, ты поймешь, что мой отъезд никак не связан с тобой, и…
— Отъезд? — Он переспросил тихим голосом, но Энн показалось, что слышит крик, от которого у нее все сжалось внутри. — И ты полагаешь, я дам тебе уехать?
— В данном случае у тебя нет выбора, — твердо произнесла Энн. — Я не твоя собственность.
— Нет, ты моя — вот тут. — Он положил ладонь на сердце, а гнев и разочарование, которое Ник и не пытался скрыть, превратили его глаза в две узкие щелки-амбразуры.
Он никогда еще не выглядел таким прекрасным и неотразимым, подумала Энн с жалостью к себе, но нужно было пройти и через это. Ник заслуживал лучшей
А ей никогда не достичь того, чего он ожидает от своей жены, и наступит день, когда обжигающие серые глаза покроются корочкой льда, сердце его остынет, и получится так, что Энн разрушит и его жизнь — как прежде разрушила свою.
— Я уезжаю, Ник. — Голова ее горделиво взметнулась вверх. — Я решила.
— А как же мать? — тихо спросил он.
— Теперь это уже не имеет значения.
— Ты приехала сюда, бросив работу, друзей, и теперь заявляешь, что это не имеет значения? — продолжал допытываться Ник. — Прошло же всего несколько недель, а ты так резко меняешь планы! Что произошло?
Ты, хотелось ей ответить, но вместо этого Энн пролепетала:
— Это была изначально глупая идея. Да, я могу испортить ей жизнь, разозлить ее, заставить раскаиваться, но больнее всего в результате будет мне самой… — Голос Энн сорвался.
— А вдруг она обрадуется, вновь обретя тебя? — мягко произнес Ник, видя, какие страдания причиняет Энн этот разговор. — Ты допускаешь такую возможность?
— Она оставила меня, когда мне было всего несколько недель отроду, и с тех пор ни разу не предприняла ни единой попытки даже справиться обо мне. Она знала, где я, и могла связаться со мной все это время… но не захотела. — Энн закрыла лицо дрожащими руками. — Таковы факты.
— И ты ненавидишь ее за это?
— Сейчас я уже не знаю, что за чувства испытываю, — ответила Энн. — Только знаю, что она где-то здесь, поблизости, и что она меня не узнает, если встретит на улице. Я приглядывалась ко всем женщинам ее возраста, всматривалась в их лица и все время ловила себя на том, что ищу то, сама не знаю что! Больше выносить это я не в силах, — шепотом закончила она.
— Если ты убежишь сейчас, то будешь убегать от своего прошлого всю оставшуюся жизнь. Ты это понимаешь? — мрачно спросил Ник. — Забудь на мгновение о нас с тобой. Даже несмотря на то что я думаю по этому поводу, ты должна остаться. Поверь мне: я знаю здешних людей и смогу тебе помочь…
— Мне не нужна твоя помощь, Ник. — Стена одиночества, окружавшая Энн с раннего детства, сейчас выросла сразу на тысячу футов. — Ты можешь думать сколько угодно, что любишь меня, но на самом деле это не так. Ты меня не знаешь. То, что ты чувствуешь…
— Не говори мне, что я чувствую, Энн. — Теперь он рассердился не на шутку. И когда девушка попыталась отступить, Ник крепко схватил ее за руку, заставив остаться на месте. — Я могу понять то, что ты не испытываешь по отношению ко мне того же, что я — по отношению к тебе. Но мне тридцать лет, черт побери, и я уже не мальчишка, чтобы не знать, чего хочет мое сердце!