Иди за мной

Семёнова Екатерина

— Я всю жизнь чувствую себя лишним. Мне нелегко об этом говорить, пожалуйста, выслушайте, а потом уже судите.

Кит помолчал, а потом начал свой долгий рассказ.

40

40

— Первые мои воспоминания связаны с крошечным сельским домиком, в котором я жил вместе со старенькой няней. В детстве я был спокойным, абсолютно беспроблемным ребёнком. Мог часами гулять по саду, разглядывать жучков, бабочек и другую живность. Редко, раза три-четыре в год, приезжала моя мать. Это я сейчас знаю, что это мать. А тогда, ребёнком, я видел красивую женщину в причудливых шуршащих платьях, которая привозила мне подарки и сладости. Её я должен был называть тётушкой. Я любил её приезды. Мама напоминала мне яркую бабочку,

каких я видел во дворе. И от неё так чудно пахло лавандой и шоколадом.

Однажды, года в четыре, сквозь дырку в прогнившем заборе я увидел местных ребят. Меня никогда не выпускали в деревню, поэтому они очень удивились, что здесь живёт ребёнок и проявили ко мне живейший интерес. Ну или к конфетам, которые я для них таскал с кухни. Вот тогда-то я и узнал, что на свете существуют мамы. И мамы нужны, чтобы ребёнка любить. И что у каждого, оказывается, есть не только мама, но и папа. Я несколько дней обдумывал всё это, а потом подошёл к няне. На мой вопрос, где моя семья, няня в ужасе замахала руками, ответила, что нашла меня в саду на клумбе с цветами и чтоб я и думать забыл об этих глупостях.

Но я не забыл. В следующий приезд матери я забрался к ней на колени и, заглядывая в голубые глаза, спросил: «Ты моя мама?» Помню, каким растерянным стало её лицо, и как беспомощно посмотрела она на няню. Та развела руками: «Дитя растёт. Задаёт вопросы». Мама уехала и больше не приезжала. С тех пор я её не видел.

Меня отдали в воспитательный дом для мальчиков. Дом, в котором ни у кого не было ни мамы, ни папы. Так что вопросов я не задавал. Это было, да и сейчас есть, заведение со строгими правилами и жёсткой дисциплиной, почти что с военными порядками. Мне там жутко не нравилось, до сих пор кошмары снятся, но выбора не было. Тех, кто сумел убежать, всегда возвращали обратно.

В десять лет у меня открылся магический дар. Знаю, это очень поздно. Но сказывалось напряжение и постоянный страх наказания, самые неподходящие условия для раскрытия талантов. Вот тогда-то и появился мой отец. И рассказал занятную историю. Он и моя мать высокородные аристократы. В юности они сильно увлеклись друг другом и по глупости, отец так и сказал, родился я. Их роман быстро сошёл на нет. Родители заключили выгодные браки с другими, меня увезли подальше в деревню и постарались обо мне забыть. Хотя мама и навещала меня, пока я не стал задавать вопросы. Вот тогда она обратилась к моему отцу, и он устроил переезд в воспитательный дом в надежде, что там мне дадут хорошее воспитание и образование. Всё-таки я его старший сын. Дальше отец заявил, раз уж случилось такое чудо, что я родился магом, то должен послужить на благо семьи, хоть и тайно, потому что признавать меня он не собирается. Ни он, ни мать. Ведь это будет скандал. А жаловаться кому-нибудь бесполезно, предупредил он. Меня записали на исковерканную девичью фамилию матери, по сути выдуманную фамилию Даленкейт, так что кто мне поверит. Мало ли что мог вообразить о себе одинокий мальчишка из воспитательного дома.

— Минуту. — Ларион остановил Кита. — А кто твои родители? Подожди. Даленкейт. Кейтленад?! Твоя мать, урожденная Кейтленад? Та самая, жена адмирала? Она и по возрасту подходит. А отец?

— Инсгар. — Кит угрюмо смотрел на Лариона.

— Тот самый? Герцог? Должностное лицо короля? И как я раньше не догадался! Ты же так похож на отца. Я видел его на приёмах. Так ты, получается, герцог, — с усмешкой рассуждал Ларион, — поднялся повыше меня.

— Нет, Ларион, не получается. Ты слушал невнимательно. Я непризнанный внебрачный ребёнок. — Кит вздохнул и продолжил рассказ. — Узнав о своём происхождении, я впал в отчаяние. Оказывается, у меня были родители и они сознательно от меня отказались. Я долго переживал. А потом рьяно взялся за учёбу и развитие магии. Я, простодушный наивный ребёнок, очень надеялся, что если буду нужным, самым лучшим, то меня полюбят, признают и примут. Отец, конечно, радовался моим успехам. Но его больше интересовал не я, а мои способности. Он периодически давал мне задания и поручения. За это помогал деньгами, оплачивал счета. И всё. Я иногда протестовал и не всегда делал то, что

просили. Но у отца были рычаги давления, с его-то властью и богатством.

Я долго не хотел признаваться себе, что меня просто используют. Окончательно уверился, когда меня, как только исполнилось восемнадцать, отправили в Академию. Отец с восторгом рассказывал, сколько всего полезного я смогу сделать для него, выучившись там. Я молчал и не спорил. Впрочем, я сам стремился в Академию, мечтал стать боевым магом. Ну про жизнь в Академии вы знаете. Отец появлялся в моей жизни — вызывал к себе или присылал подручных — только чтобы дать очередное задание или если я что-нибудь вытворял. Мне кажется, я в стольких переделках был, только чтобы отца позлить и привлечь внимание. Ему приходилось через подставных лиц договариваться, чтобы меня не исключили из славных рядов учащихся.

Именно в Академии из шалости я забрёл в закрытый отдел библиотеки, и в груде старинных книг обнаружил рукопись с описанием артефакта. Тогда мне и пришла мысль, что будь у меня этот артефакт, то я бы смог заставить отца и мать сказать правду и признать меня. Ну или оставить в покое и дать жить своей жизнью. Не знаю, чего хотел больше.

Я попытался отыскать артефакт, отправился в Лес один. Но только вымотался, долго выбирался, мне не хватило ни знаний, ни опыта. Тогда я подбросил рукопись тебе, Амелия, легко предусмотрев твою реакцию. Прости. Ты была так рада находке, что даже не задалась вопросом, почему такая ценная книга в общем зале библиотеки, а не в закрытом архиве. Оставалось дело за малым, немного подтолкнуть ваши мысли в нужном направлении и отправиться искать артефакт. Вы так воодушевились! Я засомневался, смогу ли незаметно забрать артефакт. И я нанял ведьму, соврал, что это просто старинная вещица и нужна одному влиятельному коллекционеру, договорился, чтобы в случае удачи, она его выкрала. Сами понимаете, я не мог обратиться к светлому магу, боялся быть узнанным. Да и арсенал тёмных больше подходит для таких грязных дел. Тем более, ведьме не страшен Лес. Я не предполагал, с кем связался. И навлёк беду. Уже в Лесу я начал догадываться, что натворил, заплатил ведьме, сколько обещал, и надеялся, что она уйдёт. Но всё пошло не по плану. — Кит нашёл в себе силы и мужество встать и посмотреть в глаза друзьям. — Я не собирался продавать артефакт. Я планировал его вернуть, как только добьюсь своего. Простите моё безрассудство.

— Зря ты так стремишься к титулу. Тут есть свои… — Ларион мельком взглянул на Амелию, — ограничения.

— С титулом или без, я хочу иметь возможность стать самим собой, а не быть бесправной марионеткой отца. Он требует от меня абсолютного послушания. Я много чего достиг в надежде, что родители признают меня, оценят, поймут, что совершили ошибку. Но теперь мне не нужно их участие, я просто хочу жить своей жизнью. Я не получил любовь и принятие в семье, но надеюсь найти их… — Кит осёкся и с мольбой посмотрел на меня.

На его лице было столько боли и обречённого отчаяния, что я не выдержала, подошла, взяла за руку, спрятала мокрое от слёз лицо на его плече.

Рофальд отделился от группы и молча подошёл к нам. Кит напрягся. Я, не зная чего ожидать, забеспокоилась.

— Зря ты это. Очень зря, — мягко сказал Рофальд и положил руку на плечо Кита.

— Спасибо, — прошептал Кит и опустил голову.

Амелия, надув губы, заворчала:

— Ну и дурачок же ты, Кит! Мог бы и рассказать. Что-нибудь придумали бы. — Она подбежала к Киту, порывисто обняла его и добавила: — Молодец, что не умер!

— Ой. — По лицу Тови опять текли слёзы. Она утирала их ладошками, силилась что-то сказать, а потом обхватила и Кита, и меня, и Амелию одновременно, прижала к себе. Спустя несколько мгновений Рофальд и Ларион присоединились к нам. Так и стояли мы большой обнимающейся кучей, и в центре её был Кит.

41

41

Треск костра разносился далеко вокруг. Огненные искорки взлетали вверх и бледными угасающими бабочками таяли в темноте. Все очень устали, голодные как дикие звери набросились на еду. Тут-то и пригодилось умение Лиатрис стряпать из подножного корма.