Идиставизо

Дубов Юлий Анатольевич

Олег подумал немного и кивнул.

— Это интересно. Кстати говоря, может, оно не так уж и плохо. Все ведь зависит от того, какова новая жизнь. И какой была прошлая.

По нынешним временам, ой сколько народу согласилось бы пожить прошлой жизнью. Согласен, Мишка?

Мишка мотнул головой, что могло означать как согласие, так и несогласие.

— Это все очень интересно, — не унималась Рита. — А вы знаете, что с ним потом случилось?

— Толком не знаю, — признался Олег. — Я вскоре из института ушел. Мне говорил кто-то, что он рванул в Израиль. При Горбачеве уже, когда все поехали.

Моня Хейфиц, капитан отряда самообороны, возвращался с ночного дежурства. После инцидента на прошлой неделе, когда его отряд потерял трех человек в стычке с просочившимися через позиции регулярных войск палестинцами, в самооборону потянулся записываться чуть не весь город, и

Моне пришлось нелегко. Похороны трех мальчишек, слезы и вой матерей и невест… он понимал, что в ответе, что не уберег, и поэтому ввел жесточайший возрастной и семейный ценз. Теперь он отбирал только тех, кто имел действительный опыт службы в армии, лучше всего одиноких, как он сам, обязательно не моложе тридцати пяти. А если семейных, то чтобы уже были дети. Род не должен прерваться.

Сухая желтая земля, из которой торчали крошащиеся белые камни, стелилась под исцарапанными и пыльными сапогами. Поднявшееся над горами солнце начинало припекать, под широкополой зеленой шляпой скапливался пот, высыхающий на лбу и оставляющий после себя белые пятна.

Моня отстегнул болтающуюся на боку флягу в матерчатом футляре, сделал несколько жадных глотков, вернул флягу на место и пошел дальше. Не понадобившийся этой ночью автомат привычно покоился на сгибе левой руки…