Идол прошедшего времени

Арбенина Ирина

Вера Максимовна уехала. А Яша опять остался.

Таким образом, пауза с «вывозом тела» и уж тем более с «самовывозом» затягивалась.

А время между тем работало не на Яшу.

Дерн, которым его снова прикрыли, — прежде-то это было сделано очень аккуратно, тщательно! — студенты сложили наспех. Плохо сложили. Нервничая… Все-таки не каждый день приходится возиться с трупами.

И вдруг выяснилось, что прикормленный лисенок совершенно перестал интересоваться банками с остатками тушенки в мусорной яме. Лисенок был застигнут

Корридовым за раскапыванием плохо уложенного дерна, которым был прикрыт бедный Яша.

И с этим надо было что-то делать…

К тому же работать на раскопе в трех шагах от трупа было как-то не слишком ловко… А сидеть без дела невыносимо.

И Корридов, всегда мучительно переживавший любые перерывы и паузы в работе — лето и, стало быть, археологический сезон коротки! — стал вдруг припоминать, какие существуют способы захоронений.

— Я думаю, миссию погребения покойника, в отсутствие Яшиных родственников, должны взять на себя мы! — скорбно произнес он. — До того, как Яшу все-таки наконец увезут отсюда, мы должны его похоронить. Временно! Повторяю, временно.

— И что вы предлагаете? Какие варианты? — вяло заинтересовались студенты.

Арсений Павлович почесал затылок.

— Ну… Например, в неолите финские племена рыболовов своих умерших сжигали, а горшок с прахом хранили в собственном жилище.

— Наверное, большие были жилища?

— Да нет. Размером этак три на пять метров, не больше. Причем на самом почетном месте хранили.

— Это где же?

— Возле очага — там, где ели. Или в изголовье.

— Мило…

— Некоторых умерших закапывали вверх головой под наклоном и потом регулярно откапывали и подкладывали им еду и всякие необходимые предметы.

— Тоже ничего…

— Надо заметить, общение с мощами у наших предков было самым тесным…

— Надеюсь, мы без этого обойдемся! — заметил Саша.

— Без чего?

— Без общения.

— Разумеется, неолитического человека такое общение нисколько не смущало.

— А меня вот лично смущает.

— Некоторые способы захоронения дали название целым культурам, — продолжал между тем увлеченно Корридов. — Например, вот срубники! Их так назвали, потому что они хоронили своих мертвецов в срубах. В «избах для мертвых».

— Как это?

— Делали для усопшего сруб из стволов деревьев. Приблизительно так же, как нынешние избы. Только концы бревен не закрепляли в пазах, а просто укладывали друг на друга. Интересно, что сами срубники в избах не жили, они жили в жилищах с плетеными стенами или покрытых шкурами…

— Очень интересно… Только нам-то что с того?

Этот бестактный вопрос задал Миха.

В общем, выяснилось, что припоминаются доктору исторических наук способы захоронений, практиковавшиеся в основном в каменном веке. Поскольку именно этот период развития человечества он знал лучше всего.

Способы эти были весьма разнообразны, часто даже вычурны и довольно сложны в исполнении.

Выходит,

что ни о чем человек на протяжении всей своей истории так не заботился, как о том, чтобы умершему было хорошо.

И эта забота вдруг показалась Кленскому особенно трогательной на фоне вопиющей бездушности милицейских органов, делающих вид, что Яшиного трупа как бы не существует.

— Кстати… Один из самых забавных способов захоронения, — усмехнулся Корридов, — был обнаружен лично мною. Представьте жилище, построенное из бивней мамонта, а рядом «пристроечка» с окошком. А в ней сидящий скелетик.

— Извращение какое-то, — вздохнул Миха. — Пристроечка с окошком… Так они и жили по соседству со «скелетиком»?

— Не обязательно. Скорее всего, похоронив родственника таким образом, жилище покинули.

В общем, ни один из перечисленных Арсением Павловичем способов как-то не подходил…

И в конце концов не придумали ничего лучшего, как упрятать Яшу в старый спальный мешок и застегнуть на «молнию». Как это показывают в фильмах про зарубежных полицейских. Только они убирают трупы в пластиковые мешки. А Яшу убрали в спальник.

Потом установили на отшибе, подальше от лагеря, палатку и положили туда мешок с Яшей.

Палатку застегнули на все «молнии». На случай визита лисенка.

Делать все это пришлось студентам и Кленскому.

— Может, елочками посыпать дорогу? — пробормотал кто-то, когда все было закончено.

— Это еще зачем?

— Да обычай такой… Чтоб мертвец не возвращался!

— То есть?

— Ну, колко! Колко ему будет идти по елочкам.

— А-а…

Предложение о елочках явно было навеяно лекцией Арсения Павловича о тесном общении предков с мощами.

Но елок и еловых иголок вокруг на земле и так было много, и, постояв немного в прощальном молчании, так дорогу и не посыпав, все ушли в лагерь.

А зря…

«Зря все-таки тогда эту тропинку, ведущую в лагерь, елочками не посыпали», — думал позже Кленский.

Между тем Китаева вернулась из Мширы. И вернулась, можно сказать, ни с чем…

Оказывается, наличие трупа Алиса вроде бы признала. Но следовательница заявила, будто бы место, где был обнаружен труп, — это уже пограничная территория с Тульской областью. Вот, мол, пусть тамошние милиционеры и разбираются.

В общем, не только Алиса, но и ее начальство, вычислив до сантиметра границу между двумя областями, Яшин труп признавать «своим» не захотели.

— И что теперь?! — возмутилась Зина.

— Будут разбираться…

— И когда же они разберутся?

Китаева только пожала плечами:

— Спорная территория!

— Чего?! — ахнули археологи.

— Так ведь с Тульской областью тут граница, мама дорогая, а не с герцогством Люксембург, — возмутился Вениамин.

— Какой ужас… какие бюрократы! — возмущались все. — Такую волокиту развели!