Идти полным курсом

Комм Ульрих

Сегодня в пивной царило поистине безудержное веселье, её стены сотрясались от гомерического хохота. Михель Шредер спросил хозяина о причине. Тот с трудом справился с очередным приступом смеха и, вытирая катившиеся из маленьких глаз по мясистым щекам слезы, проговорил с трудом:

— А ты спроси вон у того, он там был, и сам все расскажет.

Человек, на которого указывал трактирщик, по всему видать отличался весьма веселым нравом. Казалось, что он не прочь ещё раз рассказать смешную историю и что он сам при этом будет забавляться не менее остальных. Одним глотком осушив свой стакан джина, рассказчик повернулся в сторону Михеля Шредера.

— Значит, дело было так. Возвращаемся мы, стало быть, домой из России, и где-то у Шетландских островов вдруг налетает такой бешеный зюйд-ост, что нас в одночасье отнесло чуть ли не к самым Фарерам. Ну,

оттуда мы с грехом пополам добрались до Северного пролива, прошли его, очутились в Ирландском море, а там уже и до Дублина рукой подать. Ну и вот, стоим мы себе в дублинском порту, и наш капитан вдруг видит на Причале штабель бочек и спрашивает, что это такое. «Масло», — говорит какой-то рыжий ирландец из местных, а, у самого рот до ушей. «Отчего же ты так ухмыляешься, если это обыкновенное масло?», — спрашивает наш капитан. «Не-е, — говорит тут ирландец, — масло это не обыкновенное. Мы его для англичан приготовили, которых любим прямо до беспамятство, особенно за те зверства, которые ихний Кромвель со своими „железнобокими“ солдатами творил у нас в сорок девятом году. Вот мы и решили всучить пуританам прогорклое масло, да только они унюхали, что товар с душком. Теперь эти бочки торчат здесь, и никто их не берет». Тут наш капитан приказывает взять пару бочек на борт. Мы спервоначалу слегка ошалели: неужто, думаем, он это масло? До сих пор на кормежку нам жаловаться не приходилось, скажу я вам. Ну, ладно, приказ есть приказ, погрузили мы это масло и отправились своей дорогой. Теперь, значит, где-то на подходе к Ла-Маншу собрал нас капитан и говорит: «Ну, ребята, теперь держите ухо востро: в этих местах французских корсаров — что твоих ос над миской меда». А мне говорит: «Слышишь, Питер, возьми-ка пару ребят и помажьте ирландским маслом как следует фальшборт снаружи». Я, понятное дело, недоумеваю, но виду не подаю, выполняю приказ. «Наш старик, — думаю, — знает, что делает». Вскорости все и прояснилось. Появляется, значит, на горизонте какой-то французишка, пушек, эдак, о двадцати четырех или чуть больше. А у нас — всего-то десять пушчонок. Наш капитан, однако, как ни в чем не бывало приказывает держать курс и орудийных портов не открывать. Французы видят такое дело — и тоже пушек не выкатывают, а нацеливаются подойти к нам с правого борта, чтобы взять на абордаж. Вся ихняя шайка уже стоит наготове у фальшборта, капитан вытаскивает саблю из ножен и орет: «Авант!» — вперед, стало быть, на абордаж, сукины дети! Ну и ринулись они, значит, — да не тут-то было! Куда ни ступят, за что ни ухватятся — все скользко. Ты когда-нибудь пробовал угря в руке удержать? То-то и оно, не удержишь — он же скользкий, как дьявол! Вот господа мосье и влипли все разом. Картина была — не описать! Французы десятками соскальзывают с нашего борта, как с ледяной горки, только и слышно «мон дье!», «парбле!», шлепаются в воду между бортов, а оттуда — прямехонько в пекло. Мы, конечно, тоже не стояли сложа руки — помогали им изо всех сил вымбовками и баграми. Ха-ха! Наш капитан кричит с полуюта: «Бон аппетит, мосье! Как вам понравилось ирландское масло?» Ихний капитан видит, что дело не выгорело, приказывает поскорей рубить концы — только французов и видели. Нет, ребята, скажу я вам, наш капитан — это…

— Де Рюйтер! — вскричал Михель Шредер, не в силах больше сдерживаться. — Де Рюйтер пришел в Мидделбург, а вы — его боцман?

— А кто же еще? Он самый и есть, Питер Пейпер, боцман на корабле Михиэла Адрианезона де Рюйтера.

Обрадованный Михель Шредер ткнул Питера Пейпера в бок кулаком:

— Давненько не приходилось встречать такого весельчака, ребята. Эй, хозяин! Джину всем — и самого лучшего. Виват адмиралу!

— Дельно, гамбуржец! За здоровье Михиэла Адрианезона! — закричали со всех сторон. — Дай Бог ему семь футов под килем до скончания века!

В разговоре Михель Шредер упомянул имя Карфангера, и Питер Пейпер воскликнул:

— Постой, приятель, да я знаю Карфангера с тех пор, как он был у нашего старика рулевым. А потом, когда флотом командовал адмирал Гейзел, а де Рюйтер был контр-адмиралом, Карфангер служил штурманом на его флагмане. Ух и бились мы тогда у Сан-Висенти — как львы! Ну-ка, расскажи, что сейчас поделывает Берент Карфангер?

— С удовольствием, — отвечал Михель Шредер, — но только попозже. Вначале я должен выполнить его поручение и передать письмо.

— Ну ладно, Бог с тобой. — Боцман поднял свой стакан. — Но прежде давай выпьем за здоровье Берента Карфангера.

Михиэл де Рюйтер ужинал в своей каюте

в обществе штурмана Франса Донкера и своего племянника Жана де Рюйтера; последний, как и Михель Шредер, ожидал возвращения своего дяди в Мидделбурге. Бывший мальчишкакадет превратился в представительного лейтенанта военного флота генеральных штатов. Как и его дяде, служба в военном флоте в это мирное время казалась молодому де Рюйтеру скучной и однообразной. Жан де Рюйтер вырос без отца, дядя отчасти заменил ему его. Поэтому молодой де Рюйтер приехал в Мидделбург просить у него разрешения отправиться в Бранденбург вместе с Лукасом Боком и Лоренцом Роком, назначенными капитанами построенных в Амстердаме для Бравденбурга фрегатов «Герцогство Клеве» и «Графство Марк» и теперь подыскивавшими себе надежных офицеров. Что касается Франса Донкера, то он просил дать ему отпуск, как только найдется человек на его место. Он получил известие о болезни жены и не хотел отправляться в плавание до её выздоровления.

Де Рюйтер не одобрял намерений племянника. Времена наступили подозрительно спокойные, как затишье перед бурей. Булавочные уколы французских корсаров могли внезапно обернуться разящими ударами меча, если заговорят пушки целого флота. Жан-Батист Кольбер, министр «короля-солнца», не жалел сил и средств на увеличение военного и торгового флотов, на стоительство военных портов в Бресте, Рошфоре и Шербуре. Англичане строили один линейный корабль за другим. Нидерланды с их владениями в ОстИндии и Вест-Индии были как бельмо в глазу и для англичан, и для французов. Нет, Голландии самой могут понадобиться морские офицеры, и не исключено, что уже в самом ближайшем будущем. А его племянник собирается на службу к курфюрсту. Не лучше ли будет взять его с собой, тем более что Франс Донкер эту зиму собирается провести на берегу?

Размышления де Рюйтера были прерваны появлением юнги, доложившего, что прибыл гость. Следом за ним в дверях каюты появился слегка робеющий Михель Шредер, из-за плеча которого выглядывал боцман Пейпер. Сняв шляпу, Шредер отвесил низкий поклон.

— Добрый вечер, минхер, и прошу не гневаться на меня за столь поздний визит.

— Добрый вечер, друг мой! Проходите и садитесь за стол. Если вы ещё не ужинали — угощайтесь без стеснения.

Михель Шредер учтиво поблагодарил, однако прежде чем последовать приглашению, вручил де Рюйтеру письмо Карфангера. Тот распечатал его и погрузился в чтение. Михель Шредер украдкой вглядывался в лицо голландца, пытаясь по его выражению угадать, о чем идет речь в письме.

Наконец де Рюйтер поднял взгляд на Шредера.

— Значит, вы хотите наняться на судно? Судя по тому, что пишет о вас капитан Карфангер, моряк вы неплохой. Только как мне помочь вам, вот в чем вопрос? Видите ли, я как раз подумываю, не взять ли мне в плавание моего племянника Жана вместо Франса Донкера, которого обстоятельства вынуждают на этот раз остаться на берегу? И в то же время я не прочь поглядеть на вас в деле. Но вы ведь уже капитан и вряд ли захотите пойти ко мне штурманом?

Нет, Михель Шредер пошел бы к нему штурманом без всяких раздумий. Он хорошо понимал, что под началом такого опытного мореплавателя, как де Рюйтер, сможет многому научиться. Но в то же время ему не хотелось становиться поперек дороги его племяннику, который тоже мечтал отправиться с дядей в Америку. Де Рюйтеру же два штурмана на корабле были совсем ни к чему. Тогда Жан изъявил готовность плыть с ними в качестве пассажира.

— Э, нет, мой мальчик! — возразил де Рюйтер. — На палубе моего корабля праздношатающимся делать нечего. Тот, кто ни за что не отвечает, ничему не сможет научиться. Решено — на этот раз ты пойдешь с нами вторым штурманом. А там посмотрим.

Еще в тот же вечер Михель Шредер взял двоих матросов и отправился с ними в свою комнатушку, чтобы перенести на корабль все свои нехитрые пожитки. На душе у него было легко и радостно.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Маклеры в гамбургских торговых конторах в Лиссабоне, Кадисе и Малаге испускали вздох облегчения, когда там появлялся караван под охраной кораблей Алерта Грота и Матиаса Дреера. Но большинство местных купцов все же не торопилось доверять гамбуржцам свои товары. То, что караван благополучно добрался до Малаги, ни на кого не производило особого впечатления. Все неприятности могли начаться как раз на обратном пути. Кто знает, окончится ли это предприятие лучше, чем предыдущее? Ни одного из трехсот солдат, приданных каравану, ещё не видели в абордажной схватке с пиратами или каперами.