Идущая сквозь миры
Шрифт:
Сделав книксен, выхожу и быстро иду к себе в апартаменты. Вытащив сундук складываю в него несколько не очень приметных платьев, две пары обуви, теплый плащ. Сначала кладу книги, потом убираю. Что за ерунда? Где и когда я буду их читать? Руки трясутся, а сердце бухает просто в голове, мешая сосредоточиться.
На минутку присаживаюсь на кровать. Делаю глубокий вдох и закрываю глаза, пытаясь отогнать все мысли. Сейчас я должна быть спокойна. Моя магия часто выходит из-под контроля именно в таких, стрессовых моментах. Еще один глубокий вдох через нос и выдох ртом. Набат в висках успокаивается, дыхание тоже. Открываю глаза. Теперь
Кладу пять пар перчаток — это мой самый главный и ненавистный аксессуар, но без него никуда. Моя правая рука, начиная с кисти, исписана черными рунами, они бегут по спирали вверх и выходят сбоку на шею, а потом прячутся на затылке, в волосах. Такое же уродство на ноге. Подарок Богини Смерти, знак ее особой расположенности ко мне. (О появлении рун на теле Раяны можно более подробно прочесть в 1 и 2 главах книги «Идущая сквозь время»). Еще одну пару запихиваю в потайные карманы дорожного платья и в сумочку.
Горничная суетится рядом, собирая шпильки для волос, драгоценности и прочую мелочь. Какое-то время смотрю на нее, размышляя, можно ли ей доверять. Она со мной давно. Почти восемь лет. Три последних года стала горничной, а до этого была просто девочкой на посылках. Сколько ей лет? Пятнадцать, восемнадцать?
— Инга, сколько тебе лет?
— Пятнадцать, Ваше высочество.
Значит, большую часть жизни она живет у меня. Возможно, стоит довериться. Насколько я помню, она — сирота и братьев, сестер у нее нет. Но она так молода. Тут во Дворце, ей будет спокойно и тихо, а со мной…, кто знает, что меня дальше ждет…
Она в замешательстве на меня смотрит, видимо, ощущая мое настроение, и делает то, что является для меня полной неожиданностью. Быстро пересекает комнату, преодолевая расстояние между нами, и бухается у моих ног на колени.
— Ваше высочество, возьмите меня с собой. Я пригожусь, я много чего умею. И шить, и вышивать, и есть готовить. И немного во врачевании понимаю. Пожалуйся, не бросайте меня тут — она умоляюще складывает руки и смотрит на меня сквозь слезы.
— Инга, — пытаюсь объяснить ситуацию девушке — мы не в летний Дворец едем, даже не в загородный дом. Я вообще не знаю, куда отправимся, и что нас ждет. Допускаю, что будет опасно, возможно даже, смертельно опасно.
— Я осознаю всю трудность ситуации, Ваше высочество. Пожалуйста, возьмите меня с собой.
— Хорошо. У тебя есть полчаса на сбор своих вещей, беги.
— Я управлюсь за пятнадцать минут — уже выбегая, отвечает девушка.
Невесело усмехаюсь. Оглядываю комнату, не забыла ли чего. Беру с каминной полки наш с сестрой детский портрет. Глупо его забирать с собой, но я не в силах расстаться с ним, а потому, не смотря на холодные доводы рассудка, прячу его на дне сундука, завернув в платье. С тоскливым вздохом смотрю вокруг. Я все здесь любила. Тут еще живут мои воспоминания о наших с сестрой шалостях, о беззаботных днях.
Ровно через пятнадцать минут залетает запыхавшаяся Инга. В руках саквояж, через плечо — узел с вещами, глаза сияют. Только я хочу еще раз попытаться ее отговорить, как дверь в покои открывается и входит дядя. Он бегло оглядывает сначала горничную, потом меня. Я замечаю, как Инга заливается краской от его взгляда, и усмехаюсь про себя.
Да, за моим дядей сохнут многие девицы от первых красавиц королевства до посудомоек в трактирах. Ему только пятьдесят лет, в наших землях маги живут до 150 лет, а правящие династии
Его Величество кивает двум крупным парням, которые пришли с ним, они берут мои вещи и выходят.
— Пора — говорит дядя и, взяв меня за руку, тянет к выходу.
Я следую за ним, лишь на секунду, прежде чем дверь закроется, отсекая мою прежнюю жизнь, оборачиваюсь, чтобы бросить последний взгляд в прошлое. А потом сжимаю холодными пальцами руку дяди и быстро иду с ним в ногу по темным потайным коридорам Дворца.
Через полчаса ходьбы мы выходим из туннеля и оказываемся в лесу. Еще сто метров и на узкой дорожке нас ждет темная, неприметная карета, запряженная четверкой лошадей и десять человек охраны. Все они высокие и широкоплечие, облаченные в темные одежды, лиц не видно из-за высоко поднятых воротников и низко опущенных шляп. Мне немного не по себе, дядя это понимает и крепче сжимает мою ладонь.
— Не бойся. Они умрут за тебя. Этим людям я доверяю, как себе. Знакомься, это начальник твоей охраны — Зет — представляет он меня внезапно подошедшему откуда-то сбоку человеку. От всех остальных его отличает только красный платок, повязанный на рукаве плаща.
— Очень приятно, Зет — говорю спокойно и радушно, словно мы на светском приеме во Дворце. «В любой ситуации для принцессы важно умение держать лицо» — с этой фразы всегда начинались наши с сестрой уроки этикета.
— Взаимно, Ваше высочество — голос из-за ворота плаща звучит глуховато, но тембр приятный.
Кивнув, мужчина отходит, и мы с дядей остаемся наедине.
— Вы поедите через леса, будете держаться наименее заметных дорог. Зет знает все подробности, тебе просто нужно ему довериться. Сейчас вы едите в храм Богини Жизни на северо-восточной границе, там вас будет ждать мой старый друг — жрец Богини. Что делать дальше, он расскажет. Главное — доехать до Храма. Если что, то ты можешь просить помощи у короля Улафа. Он мой верный союзник и давний друг, но полностью ему не доверяй, он подвержен влиянию жены, коварной женщины, которая не упустит своей выгоды ни в чем. За родителей не переживай, я все им рассказал, держи — дядя передает мне конверт — это письмо от мамы, почитаешь в дороге. Все, тебе пора. И пусть Богиня Жизни, Великая Мать отведет от тебя всякую беду. Как будешь в Храме, свяжись со мной, Жрец знает как.
Дядя порывисто и крепко обнимает меня, я прячу слезы на его плече. Секунда и мы расходимся. Мне помогают сесть в карету, где меня уже ждет Инга, а дядя отходит с тропинки. Лошади дергаются, и мы отъезжаем. Я смотрю в окно, стараясь запомнить родное лицо. Его Величество стоит прямо, широкий и горделивый разворот плеч, царственная осанка. Ветер треплет его белую длинную косу. Бесстрастное лицо, ни одной эмоции. Но я его знаю и вижу то, чего не видят другие. В глазах дяди плещется тоска.
Прощай дядя, если даст Богиня, свидимся еще. Сажусь ровно на сидении. И хотя внутри все кричит и плачет, сухими глазами смотрю в окно, на пробегающие мимо черные тени деревьев и сияющую луну, что освещает путь принцессе-беглянке.