Идущие на смерть
Шрифт:
— Ну, это ты преувеличиваешь… До цели ни много ни мало, это если до Пекина, четыре тысячи по прямой.
"До моей цели всего трешник, но это тоже за глаза хватит, — подумал Вадим. — Месяц ползти с минимальными остановками, но с максимальной скоростью…"
— И, тем не менее, мы потеряем кучу времени.
Куликов согласился. Сейчас время решает все, но состояние Коростина его серьезно беспокоило. Это сейчас он держится молодцом, а что будет даже не завтра, а через пару часов, когда начнет проходить действие первой дозы обезболивающего? Ничего хорошего, это
Так что не оставалось ничего другого как сидеть рядом с Анатолием и смотреть как он управляет субтерриной, познавая систему управления не только в теории, но и на практике.
Признаться, Вадим тоже все время ждал, что "Крот" вот-вот начнет чудить, начнутся неполадки. А то и вовсе поломки, но ничего подобного не происходило. В связи с этим оставалось только сделать вывод, что эта модификация субтеррины оказалась весьма удачной, а проект закрыли как всегда в те времена, по политическим мотивам воспользовавшись первым же попавшимся поводом. То есть один генсек сменил другого и победивший начал закрывать программы, что курировал смещенный, из-за того что ими руководили люди, обласканные и верные попавшему в опалу руководителю. И сколько таких вот проектов таким вот образом было похоронено за всю историю? Глупо.
Коростин все-таки слег. Начался жар, слабость, в общем, все те "прелести", сопровождающие тяжелые ранения. Тут уже все зависит не только и не столько от медикаментов, ими кстати воспользовались по полной программе, сколько от силы самого организма, его способности к самовосстановлению.
— Ты главное не останавливайся, — попросил Вадима Анатолий, когда они вдвоем, неизвестно как, добрались до десантного отделения, теперь ставшего комнатой отдыха. — Ты справишься, я чувствую это… просто сроднись с ним, почувствуй его как самого себя. У тебя была машина?
— Да…
— И ты управлял ею, почти не задумываясь?
— Да…
— Вот это и есть чувствовать как самого себя. Постарайся и тут почувствовать то же самое.
— Я постараюсь.
— А я скоро встану, будь уверен… Иди, не нужно терять ни минуты.
— Хорошо…
Вадим вернулся и сел в командирское кресло субтеррины. Но легко сказать: почувствуй как самого себя, как чувствовал машину. Это ведь не машина, тут приборов как в самолете, причем авиалайнера.
"В экраноплане и то меньше было", — невольно вспомнил свой опыт управления незнакомой летающе-плавающей машиной Вадим.
Странно, но именно это воспоминание вселило в него уверенность, и Куликов взялся за рычаги управления.
— Делай, что должно и будь что будет…
"Крот" послушно дернулся под воздействием управляющих импульсов и продолжил движение в глубине почвы.
Управлять в одиночку субтерриной, чей экипаж составлял пять человек, было нелегко, но странное дело, Куликов действительно сроднился с этой странной машиной. В какой-то момент он по каким-то неосознанным причинам и чувствам научился предугадывать то или иное событие, ощущать состояние субтеррины как свое
Просто он чувствовал, что сейчас загорится лампочка, сигнализирующая о перегреве проходческого оборудования и действительно, через пару секунд зажигался тревожно красный сигнал. И тогда Вадим останавливал "Крота", чтобы фрезеры и проходческий шнек остыли, а заодно отдохнули двигатели.
Остановкой Вадим пользовался, чтобы осторожно осмотреться через перископ и в случае надобности подправить курс движения.
Пока остывало, что тоже происходило небыстро, Куликов имел возможность сходить попроведать Анатолия, но тот пока был еще плох, маялся в лихорадке. Не в силах ему чем-то помочь. Вадим решил чуть отвлечься и изучить сервдоспех Бардова.
"Ранения у нас схожие, — подумал он, — значит мы совместимы".
Другое дело, что каждый сервдоспех настраивался индивидуально и одно управляющее движение в чужом сервдоспехе, в лучшем случае, ничего не даст. Но эта проблема тоже решалась, лишь бы программное обеспечение было совместимо, ведь этот сервдоспех американский, ленд-лизовский, а не отечественный.
— Должен быть совместим, в конце концов, они предназначались для нас. Да и наши тоже, чтобы не изобретать велосипед, банально скопировали американские программы.
Так и оказалось, информационный блок не стал протестовать, когда Куликов вставил в него свой чип, содержащий все характерные особенности управления. Интерфейс даже на русском был.
"Загрузка завершена", — сообщил крохотный дисплей.
Вадим с большим трудом влез в сервдоспех Юрия и начал осторожно осваиваться в ограниченном пространстве. Все прошло без проблем: ноги слушались привычных управляющих сигналов, а об остальном стандартном оснащении можно было не беспокоиться.
— Боеприпасов бы только побольше.
Но рисковать и выходить наружу, чтобы на местах сражений собрать боеприпасы и прочие полезные в хозяйстве вещи, Вадим рисковать не стал. В конце концов, они уже в районе Челябинска, через который идет один из основных потоков вражеских сил стремящихся на запад.
Во время остановок также появлялось время что-нибудь приготовить и поесть, но увы, особым разнообразием похвастаться было нельзя. Перловка, гречка, вермишель, все это обрыло еще во время расконсервировании "Крота", но есть что-то все равно нужно, вот и приходилось поглощать эти припасы, кормить раненого, убирать за ним и снова садиться за штурвалы управления.
По-настоящему человек и машина могли отдохнуть только ночью, когда первый ложился спать.
И так продолжалось день за днем. Субтеррина двигалась на юг, стал потихоньку выздоравливать Коростин, что Вадима неимоверно обрадовало, уж очень он уже умаялся.
— Где мы уже? — спросил Анатолий, когда самый тяжелый период прошел и занял он целую неделю.
— Без понятия, — признался Куликов.
— А что показывают приборы? Сколько мы прошли?
— Если верить приборам, то мы прошли почти восемьсот-девятьсот километров. Но сам должен понимать, сколько из этих девятисот километров ушло на маневры.