Идущий на смех
Шрифт:
А вот дежурным совсем не весело — несчастных психов вскоре утихомирили, а Вас, как зачинщика всего этого безобразия, временно изолировали от остальных, закрыв на засов в небольшом помещении для смутьянов и дебоширов, чтобы Вы как следует подумали о своём поведении.
Конечно, с сумасшедшего — и взятки гладки, поэтому ни у кого не поднимается рука наказать Вас всерьёз — тем более что за всё время Вы не совершали ничего дикого и жестокого, никого не избили, ничего не сломали, и пусть и не были паинькой — в целом вели себя хорошо.
Но все понимают, что Вы
Переходите на параграф 464
457
— Хех! Погулять он, видите ли, вздумал. А птичьего молока тебе не хочется? — устало вздохнув, произносит дежурный.
— Ух ты! А есть?! — с блеском в глазах интересуетесь Вы. В ответ тот качает головой.
— Вот в том-то и дело, что нет. И на прогулку тебе тоже нельзя, — сурово произносит мужчина, указав Вам на место.
Странный он какой-то. Если нет молока, то зачем предлагать?
Возвращайтесь на параграф, с которого пришли, и попробуйте уговорить его в чём-нибудь другом.
458
Порасплодились тут, понимаешь! Шагу ступить некуда! Ну да ладно: в своё время кошек истребляли как пособников ведьм, в результате чего расплодились крысы, а с ними и чума — проходили, знаем.
Ладно, разобравшись с этим, Вы уверенно шагаете дальше по направлению к богатым кварталам, где живут наиболее состоятельные и влиятельные люди города, состоящие в городском совете и занимающие все ключевые посты.
Это городская аристократия, так называемый патрициат. Формально они тоже дворяне, но по факту рода городских дворян никогда не смешиваются с феодальными дворянами — это разные вещи, как вода и масло: вроде бы и то и то жидкое, и то и другое может течь и храниться в сосуде, но если их налить в один сосуд и разболтать — они всё равно не перемешаются.
Улицы здесь самые широкие и самые чистые, дома — самые опрятные, у многих есть оградка, за которой есть свои сады, огороды, беседки, хозяйство. Тут много развлечений не абы для кого-то а для высшего света (например, специальный театр, куда всяких босяков с улицы не пускают).
Тут же находятся светская школа и книгопечатня (в основном, подавляющая масса населения по-прежнему получает образование при монастырских семинариях, в монастырских скрипториях всё так же пишутся книги, но с тех пор как Гуттенберг создал книгопечатание (опять же, не без идеи, поданной монахами) — у людей появилась альтернатива в виде книг, написанных исключительно светскими авторами, и такие же преподаватели. Хотя в массе обеспеченные люди имеют своих преподавателей на дому.
Надо сказать, что эти места — самые защищённые в городе. Мало того, что здесь всегда стоит немалое количество гвардейцев — каждый патриций обязательно имеет и личную стражу (а как иначе — своё право на жизнь, власть и богатство необходимо
Путь проходит спокойно и, в общем-то, Вы не ожидаете никаких приключений, как вдруг кто-то хлопает Вас по плечу так, что Вы аж вздрагиваете. Нельзя так незаметно подкрадываться к людям.
Обернувшись, Вы собираетесь отчитать хама, но обнаруживаете знакомое лицо.
— Бартоломеу? — произносите Вы, смутно всматриваясь в некогда знакомые черты. Не то чтобы Вы близко общались со своим младшим двоюродным братом, но по молодости иногда виделись.
— А кого ещё ты, интересно, ожидал увидеть? Чезаре Борджиа? Кому ты ещё, хрен старый, нужен? — раздражённо ворчит он. — Я тут обошёл все улицы, узнал, что произошло. Мне сказали, что видели тебя идущим сюда.
— А зачем ты вообще меня искал? — резонно поинтересовались Вы.
Так быстро известие о том, что Вас вышвырнули с должности, долететь до него не могло, это произошло совсем недавно. Значит, он приехал сюда уже имея для этого причины. А так уж вышло, что Вы в последние годы всё реже виделись с роднёй и больше по неприятным поводам.
— Видишь ли, Ральфрик, твой отец… — Бартоломеу вздохнул и покачал головой. — Даже не знаю, как тебе сказать…
— Не продолжай… — догадываясь, что он готовится, но не находит сил сказать, прервали Вы. — Уже и возраст, всё-таки. Рано или поздно…
— Он снова женится, — неожиданно произнёс тот.
Прошло немало времени, прежде чем к Вам вернулся дар мысли.
— Какого?! Ему ж уже за девяносто, он что… — Вы хотели выразить переполнявшие Вас чувства, но не могли подыскать цензурных слов.
— Собственно, по этой причине я тебя и искал. Бросай тут всё к чёртовой матери и поехали, — предложил кузен, не ходя вокруг да около. Да уж. С отцом у Вас всегда были достаточно сложные отношения. Но это… Просто в голове не укладывается.
— А действительно, что Вас здесь держит? — 630
— Увы, но у Вас ещё здесь есть дела — 647
459
Вот как-то не в тему такая песенка. Не зашла, что и говорить. Бывает. Даже сумасшедшие — и те не оценили, чего уж говорить о дежурных, которые взяли Вас под белы рученьки и заперли под засов в тёмном помещении, чтоб больше дисциплину не хулиганили и безобразие не нарушали — 464
460
— Ну, допустим. А что конкретно ты хотел бы почитать? — вздохнув, интересуется скучающий дежурный.
Обычно Вы ведёте себя хорошо и культурно — никого не бьёте и не обижаете, стараетесь не шуметь и не наглеть слишком часто, и иногда Вам дают что-нибудь почитать под присмотром и под разрешение с ответственностью дежурного, а когда речь идёт о редких книгах из монастырской библиотеки — то настоятеля.
Естественно, не каждому сумасшедшему дадут в руки книгу, а если и дадут — то далеко не всякую. Чаще монахи, послушники или облаты готовы почитать Вам что-нибудь. Чаще всего это «Библия», а если точнее — католическая «Вульгата», составленная Блаженным Иеронимом Стридонским.