Идя сквозь огонь
Шрифт:
— Радзивила? — не поверила своим ушам княжна. — Но я же была в Самборе! Как я могла здесь очутиться?
— Пути Господни неисповедимы! — старушка достала из поясной сумки бинт и туго спеленала им ногу девушки. — Вас доставил в замок человек княжича Владислава, некий Ловчий. Знаете такого?
Из глубин памяти Эвы выплыло смуглое горбоносое лицо похитителя, влившего ей в рот обжигающую жидкость. Она вспомнила свой побег из Самбора, отчаянную попытку Ольгерда спасти ее ценой собственной жизни. Если Эва зрела во сне истину, он был мертв. Сердце девушки
…Не веря до конца в реальность происходящего, княжна попыталась встать, но тут же ощутила скованность в пояснице.
Сквозь ткань платья проступил обрис дивного сооружения из металла, охватывавшего низ ее живота и бедра.
— Что это? — изумленно вопросила она знахарку. — Зачем на меня надели сие?
— Для того, чтобы вы, панна, не страшились за свою девичью честь, — пояснила ей служанка Радзивилов, — времена ныне смутные. Посему мы позаботились, чтобы вы при любых испытаниях сохранили для своего суженого невинность!..
— Для какого еще суженого? — обмерла от слов знахарки Эвелина.
— Для вельможного княжича Радзивила! — лукаво улыбнулась, открыв темные беззубые десны, старуха. — Для кого же еще? Замок на поясе верности застегнут руками, а вот отпереть его сможет лишь обладатель ключа! У княжича такой ключик имеется, а всем прочим доступ к вашему лону заказан!
— Это княжич повелел надеть на меня пояс верности? — едва не задохнулась от возмущения Эва. — Да как он смеет?!..
— Владыки мира многое смеют! — еще шире улыбнулась знахарка, с поклонами отступая к двери. — Вы не тужите, панна!
Многие девицы грезят очутиться на вашем месте, так стоит ли роптать на судьбу?
Выскользнув в коридор, она проворно затворила за собой дверь. Гулко лязгнул засов, отделив княжну от внешнего мира.
— Господи, помоги мне бежать отсюда! — прошептала Эва, с трудом придя в себя от пережитого. — Ужели я вырвалась из рук мятежников лишь для того, чтобы оказаться в руках негодяев?!
Ответом ей была хмурая тишина твердыни Радзивилов.
— С возвращением тебя, брат! — благоговейно произнес Газда, видя, что Бутурлин открыл глаза. — Ты и помыслить не можешь, как я рад вновь тебя видеть!
Туманным взором Дмитрий обвел глинистые своды пещерки, затем остановил взгляд на склонившихся над ним лицах. Одно из лиц принадлежало его побратиму-казаку, другое тоже казалось знакомым, хотя боярин не мог припомнить, где встречался с его обладателем.
— Надо же, три дня тебя носило между жизнью и смертью! — продолжал изливать свою радость Газда. — Я уже не чаял с тобой свидеться, думал сыскать священника, дабы он помолился за упокой твоей души…
За то, что жив, будь благодарен, ему! — Петр кивнул в сторону долговязого бородача, растирающего в ступке сушеные коренья. — Его усилия возвратили тебя миру!
— Не скажу, что сие было, легко, — вступил в разговор бородач, — однако я не свершил ничего такого, на что бы не был способен иной лекарь…
— Это он от скромности так молвит, — усмехнулся
— По-иному боярина нельзя было вырвать из лап смерти, — пояснил причину своего упорства спаситель Дмитрия, — когда сия отрава попадает в кровь, нужно сразу же принять противоядие, а иначе ее действие не остановишь…
Благодарите Господа за то, что послал меня вам навстречу. Промедли мы еще немного, мои отвары были бы бессильны что-либо изменить!
Нежданно для себя самого Дмитрий вспомнил, откуда знает обитателя глинистого схрона. Полгода назад они встречались на постоялом дворе в ту роковую ночь, когда от рук Волкича погибли Тур и Чуприна. Тогда худой лысеющий муж, крепко налегавший на костыль, был хозяином странноприимного заведения.
После кровавых событий той ночи он бесследно исчез, устроив поджог собственного жилища. Дмитрий до сих пор не мог забыть буйства пламени, взметнувшегося над строениями постоялого двора.
Но как он здесь очутился? Неужто полгода жил в чащобе, питаясь дарами леса и коротая дни в холодном, необустроенном схроне? Ответа на эти вопросы у московита не было.
— Благодарю тебя за спасение, добрый человек! — с трудом вымолвил Бутурлин.
— Тогда поблагодари еще раз, — усмехнулся хозяин пристанища, — ибо я спасал тебя уже дважды!
— Когда же сие сталось впервые? — вопросил его Дмитрий.
— Полгода назад на постоялом дворе, — ответил знахарь, бросив в казанок с водой истолченные коренья. — К чему притворяться, что мы не знакомы? Я вот сразу же узнал тебя, боярин. Да и ты меня, судя по глазам, тоже…
— Да, я помню тебя, — честно признался, московит, — ты был хозяином постоялого двора. Но от какой напасти ты меня спас?
— Так же, как и на сей раз, от яда. Ты, верно, догадался, что я тогда пособничал фон Веллю? Так вот, он дал мне наказ тебя отравить. А я отказал ему в сем, сказав, что яд потеряет силу, смешавшись с сонным зельем, кое вы все уже успели принять…
— Сонное зелье? — переспросил знахаря Газда. — Так это ты наслал сон на нас и на ляхов Воеводы?
— Ну, а кто же еще! — развел руками хозяин схрона. — Кому бы еще такая работенка была под силу? Тевтонец возжелал, чтобы пойманный вами тать обрел волю, вот я и опоил всех вас снотворным, дабы вы ему не мешали…
— Значит, это ты развязал Волка? — грозно сдвинул брови к переносице казак. — Из-за тебя погиб Тур?
— Волка избавил от пут ваш прятель с рыжей прядью, — холодно усмехнулся знахарь, — за то и получил благодарность.
А к смерти второго из ваших друзей я непричастен. Сам не ведаю, отчего он пробудился той ночью. Видно, не взяло его сонное снадобье…
С яростным ревом Газда рванул из ножен клинок. Отпрыгнув с невероятной для хромца ловкостью к стене пещеры, бородач выхватил из-под плаща тесак. Он был готов защищаться.