Идя сквозь огонь
Шрифт:
— Кого это вы мне доставили? — осведомился у подчиненных Демир, ответив на их приветствие. — И где двое ваших братьев, ушедших с вами в разведку?
— Простите, Ага, именно из-за сего нечестивца двое наших братьев предстали перед Аллахом! — с поклоном ответил господину смуглый бородач Халил. — Мы встретили его на подступах к стану неверных.
Двоих слуг шайтана мы сразили стрелами, а его, приняв по одежде за старшего, решили взять в плен, дабы вы могли допросить. Но он сражался, как одержимый: убил двоих наших
В подтверждение его слов один из нукеров выставил вперед перевязанную руку.
— Что ж, любопытно будет потолковать с вашей добычей! — глаза Демира-Аги хищно сверкнули в полумраке. — Ну-ка, поставьте неверного предо мной!
Уцелевшие воины бросились выполнять наказ господина. Стащив пленника с лошадиной спины, нукеры развязали ему ноги, дабы он мог передвигаться, и подвели к Аге.
Демир с нескрываемым любопытством разглядывал незваного гостя. Высокий и светловолосый, он походил на поляка, однако мелкие черты облика выдавали в нем сына иного народа.
Большинство шляхтичей Унии брило бороды и закручивало шнурком усы, отчего они воинственно торчали вверх, словно кабаньи клыки. У незнакомца же аккуратно остриженные усики и борода сливались в единое целое, что в большей мере было свойственно германским народам.
Однако платье и доспехи неверного были явно польскими, что ставило Демира в тупик.
— Кто будешь? — дружелюбно обратился он к пленнику на польской речи. — Ты одет, как поляк, однако стрижка и борода выдают в тебе иноземца. Может, скажешь, откуда ты явился в сию глушь, рыцарь?
— Да я не поляк! — нежданно ответил ему на чистом немецком языке пленный воин. — Я посланник Ордена Девы Марии, Тевтонский Командор Отто фон Грюненберг!
Демир ожидал от неверного всякого, и все же его признание повергло посланника Султана в шок.
— Он вас оскорбил, Ага? — вопросил Халил, заметивший, как вытянулось лицо господина. — Накажите отрубить неверному голову?
— Не сметь! — Демир уже овладел собой, и теперь его разум работал выверенно и четко, как отлаженный часовой механизм. — Пусть молвит!
— Как я разумею, вы — дети Магомета! — произнес незнакомец, обведя взором столпившихся вокруг него турок. — Что вам от меня нужно? Я не предам свою Веру, лучше убейте меня прямо здесь!
— К чему нам это? — с улыбкой пожал плечами Демир. — Пророк Мухаммед запретил своим последователям. силой обращать в Ислам иные народы. Более того, он велел нам относиться к христианам, как к заблудшим братьям…
— Расскажи это кому-нибудь другому! — возмущенно фыркнул немец. — Видал я, как ваши «верные» насаживают на колья христиан!
— А я видал, как добрые христиане заживо сжигают на кострах моих единоверцев, — улыбнулся пленному Демир. — Может, стоит отказаться от вражды, дабы понять, как много между нами общего!
— И что же общего между нами? — недоверчиво воззрился
— У нас общие цели! — не моргнув глазом, ответил собеседник. — Насколько мне известно, ваше богоугодное Братство желает избавиться от польской опеки и заполучить выход к Балтийским берегам.
Мы тоже жаждем разрушения Унии, препятствующей нашему захвату южных земель. Кроме того, Высокая Порта не меньше вас ненавидит Русь, подмявшую под себя владения наших союзников — татар.
Вот я и помыслил, отчего бы нам не действовать сообща? Тем паче, что иного выхода у нас нет! Объединив усилия, мы сможем добиться всего, чего захотим: вы получите свободу, а заодно прибалтийские земли, мы же захватим часть Унии, именуемую Украйной, и вернем в лоно Порты улусы волжских мусульман!
Ужели не выгодно ради всего этого забыть на время старые раздоры?
— Чего ты хочешь от меня, бей? — хмуро воззрился на Демира рыцарь.
— Да, в общем-то, немногого! Мне хотелось бы узнать, что ты делал вблизи польского стана. Едва ли я поверю, что ты искал способ помощи полякам в борьбе с нами, так что лучше скажи правду…
— Я собирался убить Польского Короля! — мрачно сверкнул глазами фон Грюненберг. — Такой ответ тебя устраивает, бей?
— Ага, — мягко поправил собеседника Демир, — по происхождению я действительно бей, то есть, по-вашему — рыцарь. Но поскольку я командую двумя десятками воинов, ко мне следует обращаться Ага.
Если Аллаху будет угодно, когда-нибудь меня нарекут Пашой, и я войду в Диван — совет Великого Султана. Но чтобы достичь сего, нужно приложить немало сил, служа Владыке Мира.
Посему я без промедления задам тебе вопрос: как именно ты собираешься умертвить Польского Короля?
— Сказать по правде, мне известно несколько способов, — потупил взор крестоносец, — но зачем тебе их знать?
— Затем, что я хочу помочь тебе выбрать лучший из них! — широко улыбнулся Демир-Ага. — Как говорили древние: одна голова — хорошо, а две головы — лучше!
— А когда я поведаю тебе свои замыслы, ты велишь перерезать мне горло? — недоверчиво усмехнулся немец. — Чтобы представить перед Султаном плоды моего труда, как свой собственный замысел!
— Да зачем мне это? — искренне рассмеялся Демир. — Толку мне от того, что я расскажу все это Владыке? Он ждет от подданных не слов, а деяний.
Да и есть ли смысл пробираться в польский стан, рисковать головой, воплощая замысел, коий может осуществить за тебя другой? По мне, нет лучшего выхода, как позволить тебе самому исполнить свою задумку!
— Я разумею, рыцарь, тебе трудно принять мои слова! — кивнул Демир, заметив недоверие в глазах собеседника. — И для того, чтобы ты уверился в чистоте моих намерений, я отпущу тебя на волю! Эй, Халил, Мустафа! Немедлено избавьте храброго воина от пут и верните ему клинок!