Идя сквозь огонь
Шрифт:
Княгиня видела, как прежний белокаменный Кремль сменили кирпичные муры, не боящиеся стенобитных орудий, как на оружейном дворе отлили из меди орудие, превосходящее дальностью выстрела иноземные камнеметы…
Софья дождалась дня, когда Князь выступил в поход под знаменем былой Византии. На устах ее играла улыбка, в глазах блестели слезы. В тот миг она возносила благодарность Небу за то, что оно ей послало в мужья человека, способного осуществить ее мечты…
Теперь этот человек вновь нуждался в ее поддержке. Софья знала о
— Не спится, Княже? — с улыбкой промолвила она. — Скажи, что лишило тебя покоя!
— Да так, княгиня! — болезненно усмехнулся Иван. — Думы скорбные одолевают, и нет от них спасения…
— И о чем же сии скорбные думы? — склонила ему голову на плечо Софья. — Поведай мне, может, я смогу развести твою скорбь!
— Увы, Софьюшка, сие — не в твоей власти! — тяжело вздохнул Князь. — Ты сама знаешь, сколь многим я обязан Бутурлину. Минувшей зимой он спас мир между Унией и Москвой, более того, спас мою честь. Да и жизнь спас тоже, чего уж там таить!..
И чем я воздал боярину за его службу? Отправил в самое пекло, на юг, где он едва не сложил голову!
А все почему? Потому что не пожелал вновь ссориться с польской Короной…
Ян Альбрехт и его супруга хотели выдать княжну Корибут за выходца из королевского рода, чтобы наследство Эвелины осталось в их руках. А тут Бутурлин со своей неуместной любовью!
Он словно помешался на мысли о браке с княжной, был согласен взять ее в жены без приданого. Она тоже решилась отдать наследство родичке, но Ягеллонам сие пришлось не по вкусу.
Король Польши мнил покойного Корибута своим другом и не желал обрекать его дочь на жизнь с чужеземным бедняком. Его не смутило даже то, что княжна сама была готова отречься от титулов и богатства, лишь бы остаться с Бутурлиным!..
— Бедная девочка! — по лицу Софьи пробежала грустная улыбка. — Неужели Владыка Польши не внял ее мольбам, слезам?
— Да уж, не внял! — в голосе Ивана звучала неприкрытая горечь. — Любовь княжны для Короля — не более, чем блажь глупой девчонки, не сознающей своей выгоды!
— А что ее любовь для тебя? Что для тебя чувства Бутурлина?
— Спроси чего легче, Княгиня! Разве державные мужи, принадлежат себе, разве могут полагаться лишь на сердце, распоряжаясь судьбами подданных?..
Ускользнув от Бутурлина в Диком Поле, немчин, поставлявший стрелы Валибею, подался на Литву. Боярин хочет отправиться за ним, чтобы завершить порученное мной дело…
Я же знаю, что, оказавшись на землях Унии, он станет искать встречи с княжной, и один Господь ведает, чем закончатся его поиски!
Может статься, что он прогневит Польского Короля, и тогда дружба меж нашими державами вновь пошатнется. А мне бы сего не хотелось.
Погляди, сколько недругов кругом! Так и норовят вцепиться в горло. Пока Уния не испытывает к нам вражды, мы еще можем отбиться от Великой Степи, да и от набегов
А случись, что Польша да Литва повернут против нас мечи, что тогда? Я не могу рисковать благом всей державы ради счастья своего стольника и дочери Корибута!
— Ты мнишь, сватовство боярина способно разрушить твою дружбу с Ягеллонами… — задумчиво произнесла Софья. — а что, если выйдет наоборот?
— Что ты хочешь сказать, Княгиня? — поднял на нее удивленный взор Иван.
— Тевтонец явно отправился на Литву чинить козни Польской Короне. И если твой вассал остановит сего вредителя, Владыка Польши будет лишь благодарен тебе за это…
Если же боярину не повезет, Король, по крайней мере, оценит твою помощь и не станет ссориться с тобой!
— Умно, ничего не скажешь! — воспрянул духом Иван. — Но, одолев тевтонца, Бутурлин вновь попросит у Яна Альбрехта руку Эвелины!
— А Королю, после всех свершенных боярином дел, будет трудно ему отказать! — рассмеялась Софья. — Взбодрись, Княже, из сей битвы мы выйдем победителями!
К тому же, отправив боярина в погоню, ты не нарушишь обещания, данного Королю прошлой зимой. Полгода, в течение коих ты обещал придержать Бутурлина на Москве, как раз миновали.
— Минуют через неделю… — поправил супругу Князь.
— Вот и ладно! — улыбнулась Великая Княгиня. — Пусть боярин
отдохнет неделю в родных стенах. А там поглядим!
Глава 17
Перед порогом лазарета Эвелина на миг замерла в нерешительности. Ей предстоял разговор с человеком, ценой своего ранения спасшим ей жизнь, и княжна никак не могла подобрать слова благодарности.
Все фразы из книг по этикету казались ей выспренными и слишком далекими от жизни, чтобы ими можно было выразить признательность спасителю. Смущало девушку и другое. Ей предстояло войти в покои молодого мужчины, что, с точки зрения придворной морали, казалось предосудительным.
Правда, у ложа Ольгерда постоянно дневал слуга, исполняющий обязанности сиделки, а подле Эвы присуствовала ее служанка Дорота, но все же на душе у княжны было неуютно.
Собрав все отпущенное ей Богом самообладание, девушка нашла силы взяться за медное кольцо и постучать им в дверь лазарета.
Дверь отворилась, и на пороге возник слуга молодого шляхтича. С учтивым поклоном он отступил перед княжной, и Эва вошла в пристанище своего спасителя. Ольгерд покоился на ложе у окна.
При виде девушки он хотел встать, но свежие раны напомнили о себе, и рыцарь, застонав, вновь опустился на перину.
— Простите, княжна! — произнес он, тщетно пытаясь скрыть от нее свое волнение и боль. — Мне подобало встретить вас стоя, но сие, к великому моему сожалению, пока невозможно!
— Лежите, лежите! — поспешила успокоить его Эвелина. — Я вас не потревожу. Мне лишь хотелось узнать о вашем здоровье…