Иеремия
Шрифт:
– Откуда ты тут взялась?! – каркнул он и закашлялся, пытаясь скрыть испуг. Осмотревшись, Иеремия убедился, что девочка была одна, и следов присутствия кого-либо еще он не заметил.
– Пришла посмотреть на выжившего, – ответила она, но ее голос странным образом изменился, теперь он принадлежал молодой женщине. – Я хотела вас предупредить, но опоздала.
– Предупредить?! Опоздала?! О чем ты говоришь, дитя?
– Я хотела просить вас о помощи, белые люди, но она оказалась проворней.
– Кто «она»?
– Маджара. Могущественная волшебница.
– Видимо, меня стукнули сильнее,
– Действительно тебя стукнули сильнее, чем надо? Или ты от рождения такой тупой! – неожиданно свирепо рявкнула девчонка. – Сядь! И железки свои спрячь. Или ты меня боишься? – хитро спросила она.
– Ребенка, который гуляет сам по пустыне, следует как минимум опасаться, – уверенно произнес наемник, но все-таки сел, спрятав кинжалы в ножны так, что в любой момент мог их молниеносно выхватить.
Странный ребенок сел напротив него таким образом, что их глаза находились на одном уровне:
– Трудно с вами, людьми, – сварливо заявила она. – То-то было раньше… Стоило мне появиться, как люди падали ниц, внимая каждому моему слову.
– Так ты – богиня?! – перебил ее Иеремия.
– Нет, дурачок. Я – Голос богини, ее посланница. И не перебивай, – хотя ее лицо и скрывал платок, но Иеремия представил, как она надула губки. Так часто делала его дочь, пока была жива. Как и его жена.
– Хорошо, хорошо, продолжай. Обещаю больше не перебивать.
– Смотри! – она погрозила ему маленьким пальчиком. – А то превращу в лягушку!
Голос при этом у нее снова стал детским. Дав себе обещание больше ничему не удивляться, Иеремия снова уселся на песок, всем своим видом показывая готовность слушать.
– Давным-давно, когда наш мир был еще молод, в нем правило множество богов и богинь. Но иногда смертные волшебники могли вознестись и стать ровней богам. Так было и с моей госпожой Л’лалансукуми, наемник. Благодаря своей силе она стала сродни бессмертным. Её появлению в храме Владык предшествовал смех и звон колокольчиков…
Неожиданно у Иеремии закружилась голова, да так, что, не выдержав, он упал навзничь и, как кажется, потерял сознание. Пришел в себя он уже вовсе не в оазисе, это он понял сразу. Больше всего помещение напоминало храм: множество свечей, воздух напоен благовониями, и ощущение торжественности не покидало наемника ни на минуту. Он стоял за одной из множества колонн, уходящих ввысь и теряющихся во мраке невидимого купола. Со всех сторон на него смотрели статуи богов. Он сразу это почувствовал, столько в этих мраморных изваяниях было сверхъестественной силы.
– Храм Владык! – благоговейно прошептали рядом. Иеремия обернулся и увидел девочку из оазиса. По крайней мере он предположил, что это она. Сейчас на ней была легкая полупрозрачная туника, высокая замысловатая прическа и золото. Много золота. Браслеты, кольца, цепочки и колокольчики на запястьях и щиколотках. Да и выглядела она уже не на двенадцать лет, как он подумал сперва в оазисе, а на все шестнадцать. Маленькая ладошка легла в его руку:
– Что бы ни случилось, не отпускай мою руку, иначе твой разум так и останется бродить в лабиринтах времени. Ясно?!
– Чего уж проще, – буркнул Иеремия,
– Не помогло? – тут же с издёвкой спросила Голос, как он стал называть про себя свою провожатую.
– У тебя глаза на затылке? – шёпотом спросил наемник.
– Нет. Просто это нормальная человеческая реакция на встречу с чем-то неведомым. Вы, люди, до безобразия предсказуемы.
– Да неужто?! – теперь Иеремия стал заводиться.
– Ага, – без тени самодовольства заметила Голос и бесцеремонно потащила его туда, где тень была наиболее густой, но в то же время немного просматривался огромный зал храма. На возвышении находилось несколько кресел с непомерно высокими спинками, на вершине каждого были изображены непонятные Иеремии символы. И в каждом из них сидели… Нет, не люди! Боги!
Некоторые из них напоминали людей, некоторые – полулюдей-полуживотных, но объединяло их одно. Это глаза. Бесконечно мудрые, бесконечно далекие и бесконечно одинокие. Таких глаз не могло быть у людей, проживающих одну, иногда совсем бестолковую жизнь. Один из сидевших, здоровенный, похожий на атлета бородатый мужик, поднявшись, призвал всех к тишине:
– Братья и сестры! Свершилось предначертанное Высшими силами. Наш Дом пополнился еще одним членом семьи! Приветствуем тебя, сестра! – закончив свою краткую речь, бородач вытянул руки в сторону освещенного прохода, по которому, звеня украшениями, грациозно шагала женщина. Богиня. У нее была черная, блестевшая в свете факелов кожа и просто невероятная грива таких же черных вьющихся волос, заплетенных во множество косичек. Не считая украшений, из одежды на пришедшей ничего больше не было. Богини смотрели на нее, ревниво оценивая, боги – восхищенно. Дойдя до середины зала, она засмеялась, запрокинув голову и тут же начала кружиться в совершенно невероятном танце. Постепенно к ней присоединялись все новые и новые танцоры, пока все троны не опустели. Все, кроме одного, на котором сидела белокурая девушка, державшая в руках ядовитую пустынную змею, чьи уменьшенные копии сновали у нее в волосах.
– Маджара! – прошипела Голос с ненавистью. – Проклятая змея!
Картинка резко сменилась. Иеремия находился в небольшом ярко освещенном храме, наполненном смехом и весельем. Как вдруг все резко изменилось – в храме будто разлили ночь. Резкий порыв холодного ветра задул все до единой свечи. Только жертвенный огонь не погас. И в наступившей темноте Иеремия услышал крики боли, страха, быстро переходящими в хрипы умирающих.
– Они начали с прислужниц, – сухо комментировала происходящее Голос, – затем погибли храмовые танцовщицы и священные животные. А потом настал черед госпожи. Она спала и ничего не слышала из-за колдовства Маджары, а после того, как та воткнула ей Рубиновую иглу, вообще потеряла связь с нашим миром, блуждая где-то между миром людей и миром богов. За то время кочевники, поклоняющиеся ей, перебили почти всех почитателей госпожи. Сила ее ослабла настолько, что всего лишь одна-единственная Игла удерживает её в этом состоянии.