Иеро (дилогия)
Шрифт:
Однажды вечером, спустя неделю после того, как он покинул южные холмы, священник сложил маленькие деревянные фигурки в кучку на куске коры, лежащем на коленях. Перед тем он прочно привязал себя лианой к могучей ветви дерева-великана, чтобы не упасть вниз во время транса.
Иеро не прикасался к священническому облачению уже несколько месяцев; впрочем, это был внешний, несущественный элемент обряда. Метс сотворил молитву, прося у Всевышнего руководства и помощи в прозрении будущего, затем, под воздействием самогипноза, погрузился в каталепсию, став безразличным и нечувствительным к внешнему миру. Однако и сейчас ментальный щит ограждал его разум от посягательств врага; никто не сумел бы пробиться сквозь
Когда он очнулся, продрогший, оцепеневший до судорог, было совсем темно. Лунный свет расплескался по саванне; ночь ярилась и рыдала отзвуками погони и бегства — рыком охотников и предсмертным визгом жертв.
В левой руке Иеро были зажаты три крохотные фигурки. Освободившись от лианы, что предохраняла его от падения, и отложив в сторону остальные символы, он пополз к концу ветви, чтобы в свете полной луны разглядеть выпавшее знамение. Только там священник разжал пальцы и всмотрелся в три символа, вырезанных из черного дерева.
Копье было ему хорошо знакомо. Оно означало сражение или охоту, а иногда и то и другое. Это не обещало ничего нового. Следующий символ — крохотные стилизованные Башмаки, предсказывающие долгое, очень долгое путешествие, — тоже выпадал часто и не вызвал у Иеро большого удивления. Последняя фигурка, напротив, заставила его призадуматься. Лист, а на нем — Меч! Однако, получше приглядевшись, священник понял, что клинок на самом деле прокалывал лист — входил в него и выходил опять, подобно скрепляющей плащ застежке.
Странник опустил руку с зажатыми в ней фигурками и долгое время сидел неподвижно, пытаясь припомнить смысл последнего значка. Каждый из символов обладал несколькими значениями, а в сочетании с остальными приобретал еще десяток — он никогда не мог запомнить всю эту премудрость. Тут требовались особые способности. Один из его приятелей по школе ухитрился вызубрить не меньше дюжина толкований каждого знака и делал с их помощью весьма достоверные предсказания.
Война и мир! Вот что это значило! Но символы соединены. Значит, остается возможность выбора. Итак, мир или война, путешествие и битва или, возможно, опасная охота. Он негромко рассмеялся. Что же еще наполняло его жизнь? Как минимум, знаки предсказывали, что все пойдет как обычно. Возможно, в некотором туманном будущем он очнется от транса и узрит на ладони символы, сулящие только мир и спокойствие. Какая прекрасная мечта! Он снова рассмеялся и начал готовиться ко сну, все еще ухмыляясь шутке, которую преподнесло это гадание. Рев и гам, наполнявшие ночную саванну, не беспокоили его; устремившись мыслями в завтрашний день, он расположился поудобнее на ветке и заснуй со счастливой улыбкой на губах.
В подземелье, озаренном светом ламп, где-то в Саске, столице Республики Метс, два старика сидели на дубовых скамьях, обмениваясь встревоженными взглядами. Оба сжимали в узловатых пальцах кружки с шапками пены, оба были бородаты и облачены в некое подобие балахонов; на этом сходство кончалось.
Лицо аббата Демеро с возрастом приобрело цвет старой бронзы; седая борода не доставала до груди, под орлиным носом прямыми стрелками топорщились усы. С угловатых, худых плеч свисала белоснежная ряса, на груди тускло отсвечивал кованый крест из серебра, который поддерживала массивная серебряная цепь. На безымянном пальце левой руки аббат носил широкое золотое кольцо; в темных глазах над высокими скулами читались ум и властность.
Борода брата Альдо была длиннее; завиваясь кольцами, она спадала на простое коричневое одеяние. Он не носил ни украшений, ни каких-либо знаков своего сана. Нос его, хотя и не столь широкий и плоский, как у далеких африканских
Время и заботы избороздили морщинами лбы обоих стариков, но силы их не иссякли, а движения, не отличаясь юношеской живостью, оставались еще уверенными и четкими.
С чуть заметной улыбкой, таившейся в уголках рта, его преподобие отец Демеро произнес:
— Пью за здоровье вашего величества! Добро пожаловать на Север, дорогой гость! Хотелось бы мне, чтобы наша встреча была хоть немного торжественней… сказать по правде, я уже устал от этой проклятой секретности.
— Демеро, старый глупец! Я проклинаю день, когда поведал тебе о прошлом! Д'Алва потеряло своего короля много поколений назад… и люди давно забыли об этом сумасшедшем. Сколько раз я должен напоминать об этом святейшему аббату?
— Хорошо, пусть будет брат Альдо, раз ты так желаешь. Вероятно, республикам начинают нравиться короли, когда они изгоняют собственных владык. У нас тут тоже, знаешь ли, был король… давно, еще до Смерти. Я не помню ни имени, ни даже того, жил ли он здесь. Мне кажется, что его резиденция находилась где-то далеко, за океаном, а наши края он посещал довольно редко. Можно было бы навести справки в архивах Аббатства…
Старик в коричневой хламиде усмехнулся.
— Таковы повадки королей… и королев тоже, мой друг. — Лицо его внезапно стало серьезным. — Впрочем, нам надо сейчас потолковать о принце, а не о короле, Демеро. И многое решить. Время не ждет. Ты знаешь, что завтра мне пора трогаться в дорогу… Так что давай говорить о деле. — Он выпрямился на дубовой скамье и заглянул в темные зрачки собеседника. — Я получил плохие новости с юга… вряд ли они тебя обрадуют.
Кулас Демеро, старший священник Аббатства Республики Метс, иерарх и Первый Гонфалоньер Универсальной Церкви, глава республиканского Совета, проницательно посмотрел на друга:
— Неприятности с Иеро, да? Всю последнюю неделю мне было как-то не по себе… Он так далеко… один, в чужой стране… Ну, так что же за новости? Не тяни, прошу тебя!
— Он исчез. Может быть, похищен… может, хуже… в чем я, правда, сомневаюсь. — Брат Альдо, носивший от рождения совсем иное имя и титул, не потерял чувства юмора. — Совет Братства прислал мне сообщение только сегодня утром — путь с юга не близок. Я понял, что там был мятеж… и его возглавил герцог, этот молодой шалопай, который метит на трон! Похоже на истории, которые случались в Д'Алва в прошлом. Но теперь все выглядит хуже, гораздо хуже… вмешался Нечистый. Даниэль серьезно ранен, но пока что жив; Лучар едва не убили, а ее муж просто исчез с лика Земли!
— Если бы парень умер, она бы знала, — без промедления заметил аббат.
— Да-а-а… — медленно протянул брат Альдо. — Она очень чувствительная… по крайней мере, к тому, что касается его. И в этом — наша главная надежда. Молю Бога, чтобы она оказалась права. Иеро и мне дорог. — Старый эливенер задумчиво погладил бороду. — Но нам надо подумать о других вещах. Я верю в Лучар. Она удержит страну в своих руках, если только сие в человеческих силах. Даниэль ей поможет; пока что преимущество на его стороне, и он не настолько глуп, чтобы замять скандал. Но Братство предупреждает: Нечистый не собирается терять времени… Они действуют быстро! И ударят по вашей Республике! Мы, Братство Одиннадцатой Заповеди, считаем, что вам нужна помощь… — Замолчав, брат Альдо бросил взгляд на плоский деревянный ящичек в углу комнаты; в нем безостановочно раскачивался полированный маятник с закрепленными на концах маленькими дисками. — Ты уверен, что здесь мы можем свободно говорить и думать?