Иеро (дилогия)

Ланье Стерлинг

«Вам нужен отдых. Поблизости ничего нет. Но все-таки… что-то следит за нами. Я знаю это так же точно, как то, что солнце встает!»

«Мы должны быть расторопнее», — откликнулся Иеро.

Он потянулся, чувствуя, что тело онемело так, что трудно пошевелиться, хотя сон и здорово освежил его.

Тут проснулась и Лючара.

— Что, начинается новый день? Мы очень долго спали. Но мне почему-то опять хочется спать. Это плохо?

— Нет. Мы оба очень устали. Я собираюсь объявить день отдыха. Думаю, мы можем доделать луки, вырезать или выточить для них стрелы, тогда я буду чувствовать себя

лучше. Нам нужно метательное оружие, хотя бы для охоты, если не для других причин.

Этот день начинался гораздо более приятно, чем любой другой день за последние несколько недель. Иеро доделал свой лук и вырезал несколько стрел из сухих веток, которые нашел на берегу.

Лючара ему не помогала — большую часть времени она ухаживала за своими волосами и усыпала Иеро пригоршнями цветочных лепестков, потому что решила, что он выглядит «слишком серьезно». После полудня он решил бросить всякую работу и просто лежал, положив голову ей на колени, а девушка щебетала о своей прошлой жизни и фантазировала по поводу их будущей совместной жизни.

— Надеюсь, она у нас будет долгая и счастливая, любимая, — сказал наконец он. — Но сейчас мы очень далеки от нее. И ты так ни разу не сказала, несмотря на свою болтовню, что заставило тебя сбежать из Д'Алуа? Тебе грозило замужество, можно предположить?

Она задохнулась от изумления.

— Я так и знала! Ты тайком копался в моей голове!

— Нет. — Он улыбнулся возмущенному личику и пальцем перенес поцелуй на кончик темного орлиного носа. — Ты сама призналась, что раньше не была рабыней. Я полагаю, ты дочь одного из высших сановников, потому что по твоему же собственному признанию только священники и знать имеют возможность научиться тому, что знаешь ты. Так что догадаться было очень легко. Насколько высокое положение занимает твой отец в иерархии твоей страны?

— Величайшее, — печально ответила она. Наступило молчание.

— И в самом деле, король, да? — Иеро больше не улыбался. — Как жаль. А ты — единственный ребенок? Это может быть важно.

— У меня был старший брат, но он погиб в борьбе с Нечистью. Мой отец хотел, чтобы я вышла замуж и этим скрепила союз со вторым по могуществу государством. Я знала, все знают, о Эфраиме Шеспекском. Он бьет и мучает своих наложниц. Его первая жена сошла с ума и он ослепил ее, а затем объявил их брак незаконным, потому что короли не могут быть женаты на физически неполноценных, видишь ли, и поместил ее в монастырь. Поэтому я сбежала.

— Нельзя сказать, что я тебя не одобряю, — сказал Иеро, жуя травинку. — Я хотел бы завести контакты с различными странами, особенно с твоей, тогда я мог бы открыть новый торговый путь и, что гораздо более важно, мы могли бы приступить к рецивилизации вашего района. Украсть принцессу, при том единственную — дурное начало.

Она ощетинилась.

— Что значит «рецивилизация»? Должна тебе сказать, Пер Дестин, мой благородный попик, Д'Алуа — великое и могущественное королевство. У нас — два города, окруженных стенами, бесчисленные церкви и другие большие дворцы и каменные здания. Не говоря уже об огромной и мужественной армии!

Иеро печально улыбнулся и ничего не сказал. Он перекатился на живот, все так же ничего не говоря, положил подбородок на кулаки и уставился

невидящим взглядом вдаль.

— Понимаю, — сказала девушка после долгой паузы. — Все это еще не дает права называться цивилизованным государством, верно, Иеро?

— А как ты сама думаешь? — спросил он. — Оно основывается на рабовладении. Здравоохранение и образование в нем существует только для немногочисленного имущего класса. Всех давит непосильное бремя налогов, государственная религия, похоже, выродилась, по крайней мере отчасти, в чистое суеверие и, в конце концов, оно ведет непрерывные кровопролитные войны со своими соседями. Последнее глупо и бессмысленно в любом случае, но к тому же это ужасно ослабляет ваше общество как раз тогда, когда ему крайне необходима вся мощь, чтобы сражаться против Нечисти и хищных чудовищ, обитающих в ваших лесах. А ты говоришь мне, что это цивилизованное государство. Я бы назвал это развитым варварством, стремительно несущимся к своей погибели.

— Наверное, ты прав, — сказала она. — Просто я воспитывалась как принцесса королевского дома Д'Алуа, с раннего детства мне только льстили и лгали, я просто не знала, что может или, скорее, должно быть по-другому.

— Знаю, — сказал он, погладив девушку по плечу. — Просто восхитительно, принцессочка, какой ты оказалась. Не только хорошенькой, но и умненькой. Достаточно умненькой, чтобы признать, что знаешь не все. Только ум сам по себе имеет цену.

Она склонилась над ним и он прижал ее к себе. Высокая трава полностью скрывала их и он выдохнул ей в ухо: «Ну?»

— Я боюсь, — раздался хриплый шепот. — Я — девственница. Именно поэтому, наверное, меня так оценили.

— Ты станешь моей женой, когда мы найдем другого священника. Что касается меня — ты моя жена уже сейчас. И моя любовь. Навеки, пока Бог не позовет нас к себе. Так говорится в нашем обряде бракосочетания.

Губы девушки прильнули к его губам и заставили его умолкнуть. Трава мягко колыхнулась под послеобеденным солнцем. Раздался тихий вскрик, такой тихий и короткий, что даже медведь едва расслышал его.

«Ох уж эти люди! — подумал он. — По крайней мере, с этим покончено и мы можем сосредоточиться на более важных вещах.»

Он тоже дремал, грелся на солнышке и полуприслушивался, как Клац бессознательно жует свою жвачку. Остров спал, тишину нарушали только крики птиц и жужжание насекомых.

Оба проснулись ранним вечером, вернее, были разбужены. Не говоря ни слова они быстро оделись. Окрик Горма: «Проснитесь! Они идут!» вонзился в их мозги, как удар грома. В то же мгновение раздался ужасный стонущий звук, который был хорошо знаком им, только громче и на этот раз он не прекращался.

— Аоу, аоу, ааооуу!

Теперь крик раздавался со всех сторон. В полумраке островок больше не казался им безопасной гаванью, а всего лишь крохотным кусочком беспомощного здравого рассудка в хаотическом и безжалостном мире. У Иеро защемило сердце при воспоминании о том, как они занимались любовью в промежутке между опасностями и обязанностями, но тот момент был изначально эфемерным и обреченным на исчезновение.

Вместе с лорсом и медведем они быстро заняли место в центре островка. Грохочущий угрожающий стон вокруг них становился все громче.