Иероглиф «Измена»
Шрифт:
— Правы, мой император, — улыбнулась Жэнь-дину девушка его снов. А потом взяла и подмигнула Юйлин.
Юйлин же ничего не оставалось, как принять сияющий перстень и низко поклониться.
— Уже светает, — забеспокоился Медноволосый Тжонг. — Государь, позвольте вашим рабам удалиться. И еще позвольте сказать: ваш придворный лекарь — жулик и неуч. Он неправильно лечил вас. Но теперь с вами всегда будет пребывать Вэньфэнь, а она знает, как лечить больных.
— Да, феи учили меня и траволечению, и иглоукалыванию, и премудростям целительных камней, — сказала Вэньфэнь. —
— Да я поправлюсь от одного вида твоего прелестного личика, милая! — воскликнул Жэнь-дин.
Государю не терпелось остаться с Вэньфэнь наедине, Юйлин и Тжонг это поняли, а потому откланялись и постарались исчезнуть так же незаметно, как и появились. Для этого Медноволосый Тжонг снова воспользовался чудесным порошком. Они с Юйлин стремительно миновали весь дворцовый комплекс, напоследок Тжонг вытащил иглы из шей стражников, и те никак не могли поверить тому, что заснули на посту.
— Вот и все, — сказал Тжонг своей подруге, когда они были на достаточном расстоянии от дворца (если кто и встретился им в эту пору, то весьма удивился тому, что пара оседланных коней без седоков мчится во весь опор). — Не правда ли, судьба империи иногда зависит от такой малости? Император встретил девушку своих снов, и жизнь вернулась к нему, а значит, и ко всей стране. Я чувствую себя таким праведником, что так и подмывает что-нибудь у кого-нибудь стащить! Не ограбить ли мне царедворца Оуяна? Он, говорят, сказочно богат и так же жаден…
— Оуяна?! — вскрикнула Юйлин. — Не тот ли это царедворец Оуян, что продался заговорщикам, готовящим смерть императору?
— Возможно, что и этот, — не стал отрицать Тжонг. — Вот завтра все и узнаем. Я выясню, где находится поместье этого Оуяна, и мы вместе наведаемся к нему, верно?
— Тжонг, — вздохнула Юйлин, рассматривая сияющий императорский перстень.
— Что?
— Тжонг, быть может, этот царедворец подождет?
— Юйлин, что ты хочешь?
— Я хочу отлучиться в свой городок, где живет сестра с ее ненавистным мужем. Я отдам ему этот перстень и потребую, чтобы он написал разводную бумагу сестре! Чтоб больше не смел приставать к ней и мучить ее!
— А, это же тот…
— Господин Леньшао. Мерзавец Леньшао, у которого всю душу разъели черви!
— Долг сестры — высший долг, — поджав губы, сказал Тжонг. — Что ж, царедворец и впрямь подождет. Едем вместе за твоей сестрой. Я погляжу на этого Леньшао, и, если у меня зачешутся руки, пусть он молит богов о защите!
Тжонг прошептал заклятие, они с Юйлин снова стали видимыми и помчались по направлению к северу. Через некоторое время кони начали проявлять признаки усталости, да и Юйлин уже еле держалась в седле. Даже наступивший рассвет не принес ей радости, глаза ее будто натерли песком.
— Нужно отдохнуть где-нибудь, — решил Тжонг.
Они проскакали еще немного, и заметили неподалеку от дороги двухъярусный большой дом с крышей, загнутой на концах. Светились в утреннем сиянии иероглифы: «Чайный дом господина Жуна «Веселье и процветание». Сдаются комнаты».
— Давай остановимся здесь, — предложил Тжонг Юйлин. — Ты того и гляди
Юйлин благодарно взглянула на друга.
Они оставили коней во дворе чайной — к животным сразу подбежал мальчишка из прислуги, а сами вошли в чайную. Поскольку час был весьма ранний, посетителей еще не наблюдалось. Однако заспанный хозяин выказал нелицемерную любезность, встречая наших героев:
— Добро пожаловать, молодые господа! Рад, что вы заглянули в мою скромную чайную. Надолго ли к нам?
— Пока не знаем, — уклончиво ответил Тжонг, — но нам нужна комната.
— Немедленно подготовлю. Дочка, эй дочка! Угловую комнату господам, чтоб все было самое лучшее и свежее! А что господам приготовить на завтрак?
— Рис, соевое молоко, жареных пампушек с медом и отварной баранины, — заказала порядком проголодавшаяся Юйлин.
— Хорошо! Будет исполнено! — Хозяин заторопился на кухню, а наши герои принялись осматриваться.
Чайный дом был чересчур хорош для заведения такого уровня: весь лакированный, новехонький, украшенный картинами на священные темы и благожелательными надписями.
— Здесь очень мило, — сказала Юйлин, сдерживая зевок. — Что это за надпись? Ого, смотри-ка!
Они подошли к висевшему на стене свитку и прочли:
«В этой чайной останавливалась в облике монаха пресветлая принцесса Фэйянь и изволила явить свое мастерство каллиграфии».
— Как такое может быть? — удивилась Юйлин. — Чтобы здесь побывала сама принцесса Фэйянь?!
— Это истинная правда, господа, — услышали они звонкий голосок. То была дочка хозяина чайной. — Я тогда была еще маленькой, но и то помню рассказ о том, как остановился у нас бедный монах, владеющий дивным искусством каллиграфии. Он обновил нашу вывеску, и с тех пор удача не покидает наш дом. А еще он восстановил святую надпись в храме богини Фо Фэй. Он написал Высший Иероглиф «Любовь». Лишь позднее мы узнали, что монахом этим была принцесса Фэйянь. Какая милость для нас, настоящее чудо!
— Действительно, чудо, — сказал Тжонг. — Но большим чудом будет, если нам поскорее подадут кушанья, а потом мы сможем освежиться и выспаться.
— Все уже готово, господа, — появился хозяин из кухни. Он принес на подносе заказанные яства, тарелки и палочки для еды. — Угощайтесь на здоровье!
Юйлин и Тжонга не надо было просить дважды — они накинулись на еду, будто год не ели. Насытившись, поднялись в приготовленную для них комнату. В ней, помимо постели, столика, скамей, былаи бочка с теплой водой.
— Искупаемся? — предложил Тжонг подруге.
— Только без шалостей, — предупредила Юйлин. — Я еле на ногах держусь.
Однако без шалостей все-таки не обошлось. Наконец любовники заснули в одной постели, крепко прижавшись друг к другу. И наступающий день их совсем не тревожил своим шумом и новостями.
Проснулись они под вечер…
— Я бодр как никогда, — сказал Тжонг, потягиваясь в постели. Его обнаженное тело было словно облито мускулами, до того он был статен и крепок. Юйлин залюбовалась своим возлюбленным.