Иеромонах Тихон. АРХИЕРЕЙ.
Шрифт:
— Как же так? Владыка закрывает беседы? — смущенно спрашивал миссионер своего наставника, отыскав его среди расходившейся из зала публики.
— Владыка зарапортовался… — сердито и недовольным тоном проговорил профессор, — это с его стороны превышение власти. На это есть и Святейший Синод.
Глава
Город спал предутренним сном. Ночную тьму начинал уже разгонять слабый свет приближавшегося утра. Электричество на улицах давно уже было погашено, а в окнах крайней комнаты архиерейского дома все еще продолжал гореть огонек. Это был кабинет владыки.
Весь день на людях, владыка ночью только, когда все уже кругом засыпало, имел возможность, урывая от сна время, посвящать несколько часов самоуглублению. Тут он подводил итог пережитому дню, собирал свои устремляющиеся днем во все стороны мысли и делал им строгую проверку. Тут же спешил он пересматривать накоплявшуюся за день частную переписку. Не всегда эти часы проходили для владыки в душевном спокойствии. Прошли уже годы его архипастырского служения в новой епархии. Много добра успел он уже сделать, и много из посеянного дало уже всходы… Но не дремала и злоба. Увидев в лице владыки опасного себе врага, она ополчилась и стала бить его комками грязи…
Один из таких комков в виде большого мелко испещренного листа бумаги валялся и сейчас перед владыкой на письменном столе. Возле лежало письмо, в котором было написано: «Ваше Преосвященство! К глубокому своему огорчению, случайно узнал о готовящейся Вам неприятности. Злоба не дремлет… Донос послан на Вас в Синод. Случайно попавший в мои руки черновик доноса спешу препроводить к Вам, чтобы Вы имели возможность быть готовым к ответу, на всякий случай… Ваш доброжелатель».
Желчный лист уже несколько раз был прочитан владыкой. Видно было, что боль щемила ему сердце, но лицо его оставалось спокойным. Владыка сидел глубоко задумавшись.
В доносе подробно описывались в извращенном виде все поступки владыки. Говорилось о притеснении духовенства, о морально разлагающем действии его речей. Искаженно передавались мысли владыки,
— Да, — думал владыка, — странно было бы, если бы молчала злоба… Отец лжи еще не связан окончательно, и пока он на свободе, сыны истины будут гонимы. Об этом предупреждал нас наш Учитель… Гонения не страшат меня. Никогда не устрашали они и всех борцов за евангельскую истину, пока… враг стоял перед ними в его собственном виде. Трудно бороться с дьяволом, когда он принимает вид ангела светла… Смущаются некоторые борцы за православие, когда видят и на знамени врага своего надпись: «Православие», затихают их голоса, слагают они оружие и прекращают бой…
Но мы имеем возможность разобраться в этом. Дело Христа — дело спасения и возрождения людей. И если видишь ты, борец за истину, что вокруг тебя действительно возрождаются люди, совершенствуются, оздоравливаются и телесно, и духовно, становятся лучшими, — знай, что ты стоишь в истине и тогда смело борись со своим врагом, хотя бы он противостоял тебе со многими знамениями и чудесами.
А борьба должна вестись постоянно. Дух земли постоянно тянет человека книзу. Земля была колыбелью человека, но для возмужавшего человечества она стала удобной постелью, на которую оно взглядывает порой, чтобы воспользоваться ею не для оздоравливающего сна, а для безмятежного опочивания. И спят многие на ней, расположившись поудобней. Спят с ночи до утра и с утра до ночи. Постоянно приходится будить и не надо смущаться, что кто–либо спросонья отмахнется кулаком или от неожиданного толчка издаст зловоние…
Истинная Христова Церковь должна вечно будить людей. Не было еще на земле, да и не будет такой формы общественной жизни, про которую она могла бы сказать: «Вот это — Царствие Божие, а потому: остановитесь, люди, в своем шествии вперед…» Пастыри и архипастыри должны, поэтому, постоянно пробуждать человечество.
И горе той земле, в которой замолкли их вечно протестующие голоса!
КОНЕЦ