Иерусалим обреченный (Салимов удел; Судьба Иерусалима)
Шрифт:
– Это было ужасно, - сказала миссис Тремонт.
– Никогда за всю жизнь мне не было так страшно. А с тех пор, как в миле от моего дома была убита целая семья, я все время дрожу от страха.
Миссис Тремонт имела в виду семью Дэниела Холловей, исчезнувшую в Джерусалемз Лоте на прошлой неделе. Поли-ция не находит между этими событиями связи, но...
Высокий мужчина и мальчик прибыли в Портленд в
Утром 6 октября мужчина вышел из комнаты. Мотель опустел: большинство туристов разъехались по домам в ожидании нового сезона.
Этим утром в воздухе появилось что-то новое. Наступило "бабье лето".
Из комнаты вышел мальчик и подошел к мужчине.
Мужчина сказал:
– Сегодня.
В Салем Лот им удалось добраться только к полудню. Над ним синело по-осеннему холодное небо.
По радиоприемнику передавали информацию об опасности лесных пожаров в этой части Мэна. С первой недели сентября здесь не выпало ни одного дождя.
Машина въехала на центральную улицу, Джойнтер-авеню. Сидящий рядом с Беном Марк сжимал в руке пузырек святой воды, данный в Лос-Сапатосе отцом Гросоном.
Вместе со страхом к мальчику вернулись воспоминания.
Город встретил их тишиной. Дома с разбитыми окнами казались ослепшими от одиночества.
Закрытый, темнел Марстен Хауз. Сейчас в нем было тихо, но с наступлением темноты... что тогда?
Марк смотрел на дома. Нет, стекла были разбиты не во всех. В некоторых домах были глухо задернуты шторы, не пропускающие, казалось, ни лучика.
– Они в этих домах, - сказал Марк.
– Они прячутся в тени. В постелях, туалетах, подвалах. Под половицами. Они ждут.
– Не болтай чепухи, - перебил его Бен.
Они проехали город и въехали в деревню. Бен притормозил перед тропинкой, ведущей к лесу. Они оба вышли из машины
– Старожилы сказали бы, что здесь все и началось, - сказал Бен. Давно, в 1951-ом. Ветер тогда дул с запада. Может быть, какой-нибудь парень выбросил сигарету, забыв потушить ее. Одну маленькую сигарету. И по лесу пробежал пожар, и никто не смог остановить его.
Он достал из кармана пачку "Пэлл-Мэлл", снял целлофановую обертку, задумчиво посмотрел на эмблему - "in hoс signo vinces" - и достал сигарету. Зажег спичку и прикурил. Сигарета показалась приятной, хотя вот уже несколько месяцев Бен совсем не курил.
– У них есть свои места, - сказал он.
– Но они могут потерять их. Многим из них суждено быть убитыми... или сломанными. Но не всем. Ты понимаешь?
– Да, - ответил Марк.
– Они не слишком умны, поэтому постоянно выдают свое присутствие. И все же это должно закончиться. Может быть, все будет кончено к первому снегу. Но может и никогда не быть кончено. Никаких гарантий. Возможно и то, и другое. И все же у них нет шансов спастись.
– Да.
– То, что мы хотим сделать, опасно.
– Я знаю.
– Но говорят, что очень очищает. Может быть, он очистит от скверны и эти места.
– Да.
– Нам пора возвращаться.
Бен швырнул сигарету в кучу опавших листьев, и сквозь листву тут же тоненькой струйкой просочился дымок.
Мужчина и мальчик молча смотрели на него.
Смеркалось. Среди деревьев шумел ветер, сдувая последние оставшиеся на них листочки.
– Сегодня они не будут резать скот или пугать фермеров, - тихо сказал Бен.
– Сегодня им придется подумать о своем спасении. А завтра...
– Ты и я, - сказал Марк, прижимаясь к мужчине. Его лицо больше не было бледным; на щеках появился румянец, глаза блестели от возбуждения.
Они вернулись на дорогу, сели в машину и быстро поехали прочь.
В маленькой куче листьев под высоковольтной линией все сильнее и сильнее разгорался костер, раздуваемый западным осенним ветром.