Иффен
Шрифт:
— Ты давно отселился?
— Год назад.
Я улыбнулась
— Значит, ты проявил доблесть.
— Стая так решила. — Хорт сел прямо на пол, покрытый ковром. — Через два часа общий ужин. Пока можете отдохнуть.
— Ужин для волков или для людей? — поинтересовался вор.
— Какая раз… ох, простите. — Оборотень помотал головой — Ради гостей будет человеческий ужин.
— Ради гостей или из гостей? — тихо пробормотал Фет.
— Как повезет.
Рыцарь поперхнулся, а вор потянулся за ножом.
Оборотень рассмеялся
— Это шутка. Мы не едим людей. Обычно.
Людвиг бросил
— Как ты смогла жить с людьми? — спросил Хорт, наградив вора насмешливым взглядом. — Они такие нервные…
— Мои родители не были двуликими. Только дед.
— Значит в тебе древняя кровь. — В его голосе прорезалось уважение. — Кровь одного из наших вожаков.
— Я не знаю. Расскажи, пожалуйста.
— Мне тоже известно не всё. Только то, что при смешении с людьми наша кровь постепенно теряется. От брака оборотня с человеком может родиться или оборотень или человек. Но у их детей способности куда меньше. Ну… еще хуже устойчивость к магии, слабее контроль и так далее. Во втором поколении, если их потомок вступает в брак с человеком, могут родиться только люди. Но у тех, кто связан родством с первыми вожаками, всё немного по-другому. Их кровь не так сильно боится разбавления и не теряется при передаче через поколение. Короче… ты из того же рода, что и наши вожаки — От и Яра. Как зовут твоего деда?
— Яровой.
— Значит… — Хорт подскочил на месте и со смесью удивления и радости уставился на меня. — От — сын его младшего брата и твой дядя.
— Ты сын вожака и Яры? — Фет не упустил ни слова из нашего разговора.
— Одной Яры. От назвал меня сыном, когда взял её в жены. — Он на мгновение помрачнел, как будто вспомнив что-то не особенно приятное, впрочем, тут же снова улыбнулся — Но это сейчас не… Как же все удивятся, узнав о тебе! Яровой исчез много лет назад, и о нем ничего не было слышно.
— Не надо им рассказывать. — Я схватила его за руку. — Прошу.
— Почему?
— От меня потребуют присоединиться к стае. Но у меня другой путь. Я обещала другу помочь в поисках его брата.
— Но вожаки должны знать… Я не смогу утаить, ты же понимаешь.
— Ты скажешь им. Когда мы уйдем.
— Тогда… я пойду с вами.
— Нет! — не выдержал Людвиг.
— Кто ты, чтобы запрещать мне? — на лице Хорта появилось надменное выражение.
Мне это не понравилось. Тот, кто считает себя выше других, становится нежелательным спутником в долгом пути. К тому же, надменность ему не к лицу.
— Я тот, с чьим решением тебе придется считаться!
— Докажи на деле. — Оборотень вскочил на ноги и гневно взглянул в лицо принца.
— Фет, держи. — Людвиг снял с пояса ножны, скинул плащ и остался в штанах и рубашке.
Хорт улыбнулся. Он был безоружен и терпеливо ждал рыцаря. Фет окинул его оценивающим взглядом и поежился, видно представил, каков он в бою. Невысокий, с неширокими плечами, рядом с Людвигом кажущийся и вовсе подростком. Но… под кожей тугие ремни мышц и обнаженные руки наверняка способны ломать камни. Спокойный, расслабленный, глядящий мимо противника… Мне стало страшно за принца. Но как их остановишь? Вор, похоже, думал о том же
— Людвиг, мы гости в его доме. Нельзя бить хозяина, пустившего тебя к своему очагу.
— Он
Хорт пожал плечами и откинул полог, выпуская Людвига. Вор дернул меня за рукав
— Попробуй их остановить.
— Не получится.
— Он твой брат… в какой-то мере.
— Не важно.
Я освободила руку и вышла из пещеры. Солнце садилось, окрашивая горы алым. Деревья странными громадами темнели на фоне закатного неба. Над крышами домов в долине поднимались дымки. Вроде бы обычная деревня… вот только совсем нет собак, и люди спокойно соседствуют с волками. Интересно, почему дед мирно уживался не только с людьми, но и с собаками? И от себя не отказался и умудрился воспитать сына-человека, да и сейчас живет хоть и сам по себе, но в деревне… Он сделал выбор и справился со всеми трудностями. Смогу ли я так?
— За время жизни у человека накапливается много имен. Но у души может быть только одно имя и умирать надо с одним. То имя, которое ты носишь, пригодно для жизни, но не годится для смерти. Теперь тебе придется выбрать другое.
— Но почему?
— Ты уходил за порог, но все же ты здесь. Нельзя начинать новую жизнь, таща за собой бремя прошлого. Отпустив старое, ты позволишь себе обрести что-то новое, не отказавшись от своей души.
Повисла тишина. Лют размышлял о словах своей бабки, сказавшей, как всегда, вроде бы много, но так, что это не прояснило ничего. А она терпеливо ждала его решения, безучастно глядя на внука. Он решился поднять голову и спросил
— Каким должно быть мое новое имя?
— Тут тебе никто не помощник. Ты должен почувствовать сам, как зовут твою душу. Тела недолговечны, и мы меняем их, когда проходит отмеренный судьбой срок. Вновь вернувшись, мы не помним прошлого воплощения, но теряем не всё. У души есть имя, которое остается с ней в любом воплощении. Некоторые знают это имя с рождения и не сомневаются в его истинности, другие вспоминают его со временем. Некоторые же не задумываются об этом вовсе. И собственного имени не знают. Ты тоже не знал, и чуть было не ушел без него. А теперь пора это исправить.
— Зачем оно мне? Я не маг.
— Ты поймешь. А пока просто поверь и прими то, что должно.
— Хорошо. Что нужно делать?
— Я отведу тебя в храм. Это особенное место, в нем тебе будет проще забыть о том, что ты считаешь единственно правильным и увидеть истину в себе.
— Идем. — Он поднялся с лавки, поправил перевязь с мечами, снова удобно устроившуюся у него за спиной.
Таина покосилась на мечи, но не стала требовать их оставить. Его судьба в этом воплощении связана с путем Воина. Стало быть, и спорить с ней незачем.
Мы снова шли по краю долины. Хорт не стал менять облик. Ветерок играл прядями его волос, когда они падали на лицо, парень отбрасывал их назад. Он двигался быстро, не обращая внимания на других оборотней, склонявших головы при его появлении. Я видела, что это было лишь признанием старшинства не по возрасту, а по праву рождения, — но не знаком уважения. Интересно, понимал ли это… Хорт? Почему-то я даже в мыслях не могла назвать его братом. Тем более, кровного родства между нами нет, а кровь для нашего народа значит всё-таки больше, чем слово.