Игнац Деннер
Шрифт:
– Худого гостя ты приютил. Кое-кто, не к ночи будь он помянут, приходит к нему через окошко и так же уходит, после него только дым клубится.
Андреса при этих словах будто громом ударило. Он догадался, что все это значило, особенно когда лесничий рассказал ему о странных голосах, которые несколько дней кряду слышались из каморки Трабаккио, - едва стемнеет, там начинается вроде бы перебранка; вот и сегодня, когда дверь каморки приотворилась, старику померещилось, будто промелькнул в щели человек в пурпурном плаще с золотым шитьем, человек этот вылетел из окошка.
Сильно разгневался Андрес; зайдя к Трабаккио, он повторил слова старика и добавил, что, если Трабаккио не бросит свою бесовщину, пускай
– Ах, дорогой Андрес! Мой отец и впрямь еще здравствует, он приходит сюда и несказанно мучает меня. Он хочет, чтобы я пренебрег спасением души моей и вновь вернулся к нему, но я не поддался; он вряд ли еще раз объявится здесь, ибо увидел, что его власть надо мною кончилась. Поэтому, сын мой, не тревожься понапрасну и позволь мне дождаться смертного часа здесь, чтобы предстать перед Богом раскаявшимся грешником и добрым христианином.
С этих пор непрошеных гостей у Трабаккио не замечалось, однако глаза его, похоже, вновь начали разгораться и улыбался он порою уже не кротко, а с какою-то издевкой. Во время ежевечерней молитвы с Андресом Трабаккио нередко вздрагивал, ежился, по каморке проносился невесть откуда взявшийся сквозняк, который ворочал странички молитвенника и даже вырывал его из рук Андреса.
– Безбожник, отродье сатанинское!
– прикрикивал Андрес.
– Опять ты, старик, принялся за свою бесовщину? Чего добиваешься? Изыди, нету надо мной твоей власти! Поди прочь!
В ответ слышался лишь хохот, от которого окно содрогалось, будто от ударов черных крыльев. Но то был якобы ливень, который бился в стекло, и в каморке гулял просто осенний ветер - так объяснил все это Трабаккио-младший однажды, когда нечисть особенно разбушевалась и даже до слез напугала маленького Георга.
– Нет, твой безбожник-отец не стал бы тут эдак куролесить, если бы ты и впрямь отрекся от него, - сказал Андрес.
– Уходи-ка отсюда подобру-поздорову. Заждалась тебя тюрьма. Вот вернешься туда, а там делай что хочешь.
Трабаккио со слезами заклинал всеми святыми не гнать его; маленький Георг, которому было невдомек, что происходит, вступился.
– Ладно, до завтра оставайся, - решил Андрес.
– Вот вернусь с охоты и погляжу, что будет на вечерней молитве.
Следующий день выдался погожим, охота обещала быть удачной. Домой Андрес возвращался затемно. На душе было муторно, тоскливо; собственная злосчастная судьба, живой образ Джорджины, убитый сыночек - иные картины так ясно представали перед глазами Андреса, что он, погруженный в свои мысли, все больше отставал от прочих охотников и, в конце концов, незаметно для самого себя оказался совсем один на лесной тропинке, ведущей в сторону от замка. Опомнившись, он повернул к дому и тут заметил огонь, мерцавший среди кустов. Непонятно почему, но у него возникло предчувствие, что вот-вот свершится ужасное злодеяние, и он бросился напролом через заросли; продравшись к огню, он увидел Трабаккио-старшего в отделанном золотым шитьем плаще, сбоку шпага, на голове шляпа с красным пером и заломленными полями, под мышкой - шкатулка, какую носят врачи. Горящими глазами старик глядел на пламя, которое красными и синими языками змеилось под ретортой. Возле костра на чем-то вроде жаровни лежал распростертый Георг, мальчик был без одежды, над ним занес для удара нож Трабаккио-младший. Андрес вскрикнул от ужаса, убийца обернулся, в тот же миг просвистела пуля из ружья Андреса, и Трабаккио-младший рухнул с размозженной головой прямо в костер, который сразу погас. Старик же исчез. Андрес бросился к костру, отпихнул труп, развязал бедного Георга и поскорее отнес его домой. Мальчик был целехонек, только сильно перепуган и потому без сознания. Андресу не сиделось дома, он хотел убедиться в
– Убийца! Ты убил отца твоей жены, мои бесы отомстят тебе.
– Ступай в ад, сатанинское отродье!
– вскричал Андрес, ободряя себя, чтобы не поддаться ужасу.
– В аду твое место, ты сотню раз заслужил смерть, и убил я тебя за то, что ты хотел погубить мое дитя, сына твоей собственной дочери. Ты лицемерил, притворялся раскаявшимся, чтобы приготовиться к своему злодеянию, а теперь пусть сатана примется за твою душу, которую ты давно ему запродал.
Тут Трабаккио завыл, вновь рухнул на землю, но вскоре вой затих, и разбойник испустил дух. Андрес с лесником вырыли глубокую яму и закопали труп.
– Да не падет его кровь на мою голову!
– сказал Андрес.
– Я не мог поступить иначе, Господь сподобил меня спасти Георга и отомстить разбойнику за многие злодеяния. И все-таки я помолюсь за его душу, а на могилу поставлю крестик.
На другой день Андрес пришел туда исполнить свое обещание, однако могила оказалась разрытой, а труп исчез. Сделал ли это лесной зверь или еще кто, неизвестно. Андрес вместе с сыном и старым лесником отправился к графу и поведал ему правду обо всем произошедшем. Граф одобрил Андреса, спасшего сына и покончившего с разбойником, а все события велел записать, записи же сохранить в архиве замка.
Ужас пережитого потряс Андреса, ночью он долго не мог заснуть, ворочался с боку на бок. Так и лежал он в полудремоте, вдруг рядом что-то зашуршало, затрещало, мелькнули красные блики и вновь исчезли. Он прислушался, вгляделся в темноту; тут раздался чей-то голос:
– Теперь ты властитель! Сокровище принадлежит тебе! Тебе! В нем твое могущество и твоя власть.
Андресу почудилось, будто им действительно овладевает неведомая прежде сила, однако, едва рассвело, он взял себя в руки, принялся усердно молиться Богу, как обычно по утрам, и тот вразумил его.
– Теперь я знаю, что делать, чтобы одолеть искушение и отвести грех от моего дома!
– С этими словами Андрес достал шкатулку Трабаккио и, не открывая, бросил ее в глубокую пропасть. Он жил спокойно до глубокой старости, и ничто уже не нарушало его покоя.
Комментарии
Эта новелла первоначально предназначалась для публикации в 4-м томе «Фантазий в манере Калло». Гофман работал над ней весной и летом 1814 года. Издатель «Фантазий» Кунц отверг новеллу, и автор предложил ее Георгу Реймеру для «Ночных этюдов». При доработке старое название «Лесной егерь. История с духами» было заменено на новое.
Прямых источников новеллы не установлено. Ссылка в тексте на то, что история Трабаккио будто бы заимствована из актов неаполитанского суда, не соответствует действительности. По жанру рассказ примыкает к распространенной в конце XVIII и в начале XIX века традиции «разбойничьей повести», или «разбойничьего романа», составлявших массовое чтение той поры. Это было авантюрное повествование с кровавыми убийствами, похищениями, роковыми совпадениями и пр. Однако Гофман к разбойничьей истории присовокупляет еще «историю с духами». Вместо героя-разбойника, нередко выступавшего выразителем идеи социальной справедливости, здесь - дьявольское отродье, черный злодей Трабаккио, изготовляющий свои чудодейственные средства из крови и сердец убиенных младенцев. В новелле ему противостоит благочестивый и законопослушный Андрес, невольная жертва дьявольских махинаций Деннера.