Иго любви
Шрифт:
Поля ехидно улыбается.
Печален только Опочинин. А Лучинин, притаившись, выжидает чего-то… Каприза?.. Минуты слабости?.. Порыва, предназначенного другому?
— Я сыграл довольно глупую роль, — дерзко говорит он один раз хозяйке наедине. — Я вас развращал все эти годы… но не для себя.
— Послушайте… Вы ждете, чтоб я вас выгнала?
— Ах, это было бы кстати теперь… Сознайтесь!
— Вы совсем с ума сошли, Антон Михайлович!
— Нет, не надо сердиться! Будем говорить
Он медлит одну секунду. Кровь кидается ей в лицо… «Сейчас скажет в маскараде…»
— …только на сцене и всех нас сводила с ума… Теперь она встала во весь рост… Другой уже нет… Мир ее праху!
— Вы думаете?
— Убежден. И над этим расцветом вашей души я работал почти пять лет.
— Благодарю вас!
— К сожалению, работал для другого. Я сыграл роль пожилого мужа, который женится на молоденькой. Это обычная история. И я, старый дурак, наказан за самонадеянность.
— Мне очень жаль вас.
— Смейтесь… смейтесь… Есть хорошая французская поговорка: rira bien qui rira le dernier…
— Ах, ради Бога, не грозите! Я так суеверна…
— Дайте ручку! В конце концов, я все-таки доволен. Развращать добродетельную женщину — само по себе утонченное наслаждение.
— Подите прочь!.. Не целуйте моих рук… Вы ужасный циник!.. Пора бы вам угомониться… Отчего не женитесь?
— А вы отдадите за меня вашу Верочку?
Надежда Васильевна смущена.
— Против воли не отдам… Постарайтесь понравиться!
— Рад стараться…
— А она… вам нравится?
Голос Надежды Васильевны выдает ее тревогу.
— Очень… В ней чувствуется натура. Из нее выйдет интересная женщина.
Она сияет и отдает обе свои руки будущему зятю, даже не замечая в своей радости, что он целует и розовые ладони и пальцы, и выше кисти, — чего не смел делать до сих пор.
— Ну, довольно!.. Ее-то, надеюсь, развращать не будете?
— Нет. Не буду… Слишком невыгодно.
На дворе опять весна. Назревают большие события. Скончался государь Николай Павлович. На престол вступил Александр II.
Словно дрогнула дремавшая, притаившаяся Русь. Сбросила с себя снеговой покров земля, и всюду бегут и звенят ручьи. В полях веет волей, возрождением. Творческие силы пробились сквозь ледяной гнет. Зашумела, заговорила долго молчавшая Русь. Зароились затаенные надежды. Прозвучали, наконец, невысказанные слова.
Осада Севастополя еще длится. Но политика незаметно отошла на второй
И Опочинина невольно захватила волна. Дни и вечера он с бароном Нольде проводит в заседаниях и комитетах. Все говорят о предстоящей будто бы отмене крепостного права. Нарасхват читают в Москвитянеталантливые статьи Погодина… «Нельзя жить в Европе и не участвовать в общем движении…» Новые, волнующие слова. Они воспламеняют всех, кто молод и смел, кто устал молчать, кто не разучился верить и надеяться.
Дворяне тоже волнуются. Клубы полны, но в карты играют без увлечения. Больше спорят. Спорят до хрипоты, до крика. Страсти разгорелись. Задеты самые жизненные интересы. События стоят на пороге. Старый строй идет к концу, всем это ясно.
Лучинин съездил в Петербург, побывал и в Москве и привез свежие новости. В гостиной губернаторши он говорит о взволновавшей весь чиновничий мир записке Кавелина, где тот предлагает освободить крестьян с землею.
— А знаете, что на это сказал Кошелев?.. «Это значит посадить помещиков на кол…»
Лучинин таинственно сообщает о студенческих волнениях.
— С’еst-ce que je dis! — вскрикивает княгиня Мика. — Это недопустимо!
— А между тем Кавелина поддерживает весь кружок великой княгини Елены Павловны.
— Вы забываете еще влияние Милютина?
— Да он совсем «красный»! — вскрикивает Додо. — К чему мы идем, господа?
— Я знаю новости пострашнее, — улыбается Опочинин. И передает жуткие слухи о крестьянских беспорядках.
Все переглядываются.
Нольде вмешивается в разговор. Эти волнения преждевременны. Он из верных источников слышал, что есть другая записка, — где предлагают отмену крепостного права осторожную, постепенную…
— Это записка Левшина? — спрашивает губернатор, пристально разглядывая ногти. Я считаю его мнение сейчас самым интересным.
Мика и Додо возмущены этим либерализмом. Опочинин втайне этим доволен.
— А Ростовцев? — спрашивает губернатор Лучинина. — Вы не знаете, к какой партии примкнул он?
— Entre deux chaises (между двумя стульями), — смеется Лучинин.
— Антон Михайлович, что вы слышали о мире?
— Помилуйте!.. Какой мир? Государь и слышать о нем не хочет!! Он надеется на Горчакова.
Вечером в гостиной Надежды Васильевны Лучинин торжественно вынимает номер Полярной Звезды…В ней статья Герцена.
— Как вы достали? — удивляется Надежда Васильевна. — Как этовообще к нам попадает?